Так постепенно получаешь жизненные уроки от людей, давно ушедших в прошлое… Ушедших, но оставивших о себе след и в памяти поколений, которые продолжают созданное нами. Так пишется история страны, музыки, литературы. Так пишется наша история. А снег идёт…

Прошлое… Оно всплывает как кинолента из памяти. Молодость… вроде, всё было недавно. Разве это срок – полвека? И событий-то за это время особенных не произошло, и душа по-прежнему волнуется, просит музыки. Вот только желания ведут по пути незнакомому, неизведанному в неизвестную страну белых облаков и неземной нежности.

Когда Евгений Евтушенко написал стихотворение «А снег повалится, повалится…», ему было немногим более тридцати лет. С тех пор прошло полвека. За это время в его жизни, в судьбах близких ему людей произошли значительные изменения. Мы, современники поэта, почитатели его таланта, всматриваясь, вслушиваясь в «канву» его снега памяти, до сих пор пытаемся разгадать «старинный заговор огней, деревьев и пурги». Строки поэта по-своему отзываются в каждом уголке планеты, в каждом сердце. Они содержательны, несут в себе большую эмоциональную нагрузку, обладают высокой позитивной энергетикой. Однажды прочитав, их невозможно забыть. Перечитывая поэтические строки, я каждый раз открываю для себя новые страницы жизни поэта.

Оказывается, у Евтушенко были белорусские корни:

«Мой дед по матери, Ермолай Наумович Евтушенко, во время Первой мировой войны был трижды Георгиевским кавалером. Он родился в селе Хомичи… Калинковичского уезда.

– Получается, что вас сюда влекут корни?

– Естественно, и корни, и то, что я всегда уважал этот народ, ту роль, которую он сыграл в Великой Отечественной войне».

«Достоверно и то, – поделилась со мой подруга из Белоруссии Наташа Ружицкая, – что поэт Евгений Евтушенко приезжал к нам, на Новогрудчину. Он отдыхал на Свитязи. Это озеро, воспетое Адамом Мицкевичем».

Сам Евгений Евтушенко вспоминает об этом времени так:

«Мы с Беллой случайно попали в музей Адама Мицкевича. Говоря честно, мы раньше и не читали его поэм; знали понаслышке.

Два часа, проведённые в стенах этого древнего дома, перевернули наше представление о поэзии Мицкевича и о поэзии вообще. Мне стыдно за половину того, что я написал прежде. Величие Мицкевича поразило нас. Новые дороги, которые мы выбрали с ней когда-то, всё же привели нас (судьба это, верно) к гениям, к старейшинам мировой поэзии. Поэмы Мицкевича – это наш новый этап. Трудно давать клятвы другим, но самому себе можно сказать, что с сегодняшнего дня я не смогу творить так, как творил раньше. И Белла тоже.

Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, 28.6.64».

На мою просьбу – назвать запомнившиеся строки Евтушенко – Наташа, белорусская поэтесса и переводчица, ответила: «Здесь трудно определиться. Мне очень близки его строки:

* * *

Так книга памяти пишется каждый день. Жизнь добавляет в неё новые и новые страницы. А поэт из своего прошлого, подёрнутого завесой снега, продолжает исповедь, рассказывая о самом сокровенном, волновавшем его в молодые годы:

Тогда, в 1965-ом году, Евгений Евтушенко посвятил эти стихи Клавдии Шульженко. Известная певица, прочитав, сохранила их, и однажды, встретившись в водовороте событий с молодым композитором Григорием Пономаренко, попросила написать к ним музыку: «Я ведь капризная! Далеко не всякие слова принимаю в песне. Хотите взглянуть на один текст? Всё меня в нём устраивает. А вот музыку никто не сочинит. Уже трём композиторам отказала».