Катюша! Кто бы мог подумать!

Вот только я не переставала глухо и истерично смеяться (видимо, стресс и боль дали о себе знать).

– Расцветали яблони и груши, – сквозь слезы и смех, я начала тихо петь, – поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой…

– Выходила, песню заводила про степного, сизого орла, – подключилась преподавательница, и дальше мы пели вместе: – про того, которого любила, про того, чьи письма берегла. Про того, которого любила, про того чьи письма берегла!

Мы несколько раз повторяли знакомую всем с детства песню, смеялись (а я еще и плакала), пока Висаар непонимающе смотрел на нас, чуть ли не крутя когтем у пушистого виска. В один момент, широко улыбаясь, ведьма тоже начала плакать, смотря вверх. Ее слезы были похлеще моих, а в глазах плескалась боль. Интересно, что произошло с ней, раз она так плачет?

– А вы почему плачете? – смеясь и утирая соленые слезы, спросила я:

– Да так, – она махнула рукой и еще шире улыбнулась, – войну вспомнила.

– Войну? – удивилась я.

– Ага. Я прошла войну… – слезы снова брызнули из карих глаз. – Я победила. Мы победили. Но какой ценой…

Мы еще долго тихо смеялись, как сумасшедшие. Каждый думал о своем, каждый прокручивал свои больные воспоминания в голове, но объединяло нас одно. "Катюша", которую мы продолжали напевать до боли в горле.

– Садистка, – пробурчала я, надевая шелковое платье поверх ужасно-неудобного белья. Боже, что они в этом находят?

– Красавица! – восторженно ахнула Айка, смотря на меня. – Тебе очень идет этот фасон!

– Мне очень неудобно в этом фасоне! – передразнила я ее, залезая в (господи, боже мой, за какие такие грехи?) черные замшевые туфли на высоком каблуке.

"Это, хотя бы, не шпилька!" – успокаивала я себя.

– Посмотри, какая ты хорошенькая! – лиса приобняла меня за плечи, разворачивая к зеркалу.

Ладно, соглашусь, выглядела я в этом хорошо. Даже слишком хорошо, что показалось мне неожиданным. Словно фарфоровая кукла, которую только что купил в магазине какой-то богатый коллекционер. Изумрудный шелк оттенял зелень моих глаз, обтягивающий верх и расклешенная юбка до колена подчеркивали все достоинства фигуры, но…

– Ты же в курсе, что у меня сегодня в расписании "Искусство смерти", "Практическая магия льда", "Основы вооруженного боя" и занятие с магистром Прицнателлитом? – и как я в этом платье переживу все пары? Можно было бы выбрать другой день, чтобы расфуфырить меня, так нет же!

– Скажешь, что это был вопрос жизни и смерти! Если бы ты не сдержала свое обещание, то настиг бы тебя праведный гнев оборотня! – девушка весело оскалилась, выпуская когти. Я тяжко выдохнула, смирившись с тем, что обещания нужно держать, а гнев оборотня не совсем праведный.

– А печати я как спрячу? – вот еще один пунктик. Рукава платья (которых не было!) не доставали до печатей и, естественно, не закрывали их. А если скрыть мои кандалы привычным способом, то привлеку ненужное внимание.

– Сейчас все устроим! – лисичка была слишком радостной и возбужденной, что меня, откровенно говоря, пугало. Только не браслеты! Пожалуйста, только не браслеты! – Если хочешь что-то очень хорошо спрятать, прячь это на видном месте!

С этими словами она достала из своей сумки… краски?

– Венера, сейчас мы набьем тебе тату! Вернее, это будет выглядеть, как татуировка! Правда, я – гений? Да! Точно гений! – она весело виляла хвостом, а я села на кровать, шокировано смотря на нее.

За-ши-бись… Вспомнила назидания теть Даши: "Ни в коем случае не делай татуировку! Это же на всю жизнь! Лазерное удаление? Оно слишком дорогое! Не смей портить свою кожу этой дрянью!" Моя тетушка была представителем старого поколения, которые считают, что осквернять кожу татуировками – это табу. Что удивительно, к лаэржцам она привыкла быстро, но тату до сих пор считает гадостью.