Я тяжело вздыхаю при воспоминании о Максе. Прошло почти шесть лет с последней нашей встречи. Я все помню. Боль. Обиду. Разочарование. И сейчас мне уже все равно. Почти. Прошлое осталось в прошлом. А мы с Верой живем нашу лучшую жизнь.

– Успеть бы вовремя – бормочу под нос, вглядываясь в затор впереди. Машины ползут как улитки. До начала смены полчаса, а мы застряли в трёх кварталах от садика.

– А почему мы сегодня так рано?

– Потому что мама сегодня воспитательница у малышей. Помнишь, я рассказывала? У тёти Маши заболела дочка.

Верочка хмурится, собирая складки на лбу – совсем как я, когда думаю.

– А ты будешь с моей группой играть?

– Нет, солнышко. Я буду с младшими детками, а ты со своими друзьями и Еленой Павловной.

Наконец пробка трогается. Сворачиваю во двор "Снежинки" – белое двухэтажное здание уже окуталось тонким снежным покрывалом. Паркуюсь.

– Мам, а правда, что наш садик так назвали из-за нас? – Вера выпрыгивает из машины, подставляя ладошки падающему снегу.

– Нет, он давно так называется. Ещё до твоего рождения. —Достаю сумку с игрушками для малышей. – Но совпадения не случайны. – Подмигиваю я дочурке.

Вера хватает меня за руку, и мы бежим по дорожке к входу. Снег хрустит под ногами. У дверей она останавливается, отряхивает сапожки.

В раздевалке шумно – родители спешат на работу, дети не хотят расставаться. Вера сама снимает куртку, аккуратно вешает на крючок. Я украдкой наблюдаю, как она справляется с обувью. Горжусь её самостоятельностью.

– Доброе утро, Анна Михайловна! – Елена Павловна заглядывает в раздевалку. – О, и Верочка уже тут. Молодец какая!

– Доброе утро, Елена Павловна! – улыбаюсь я в ответ.

Елена Павловна – воспитательница от Бога. Она работает в "Снежинке" уже больше двадцати лет и знает подход к каждому ребенку. Ее глаза светятся добротой и любовью к детям. На носу у нее забавные очки в форме бабочек – дужки выполнены как крылышки, а оправа украшена стразами. Дети обожают ее очки и часто просят примерить.

– Я сама переоделась! – хвастается дочка, показывая сменные туфельки.

– Какая ты у нас взрослая. Пойдём, остальные ребята уже в группе.

Вера обнимает меня, целует в щёку.

– Пока, мам!

Смотрю, как она убегает по коридору, подпрыгивая на каждом шагу. Её светлые волосы подпрыгивают в такт движениям, а розовый рюкзачок весело болтается за спиной. В груди теплеет – моя девочка растёт такой солнечной, несмотря на снежинки на ее руках. Бывает, что дети удивляются, и даже пугаются их наличия. Но Вера, кажется, даже гордится ими. Как когда-то чувствовала себя я рядом с Максом. Помню, как он говорил, что мои белые пятна похожи на снежинки, рассыпанные по коже. Вера унаследовала не только эти метки, но и его умение видеть красоту в необычном.

Сколько времени прошло и сколько пролилось слез… Помню, как пришлось просить помощи у мамы, которая злилась на меня, упрекала и не понимала, зачем я порчу свое будущее и оставляю ребенка. Наверно, это был самый сложный период в моей жизни. Казалось, выхода больше нет. В глубине души, я надеялась, что Макс все же захочет со мной поговорить, объясниться. Но он больше не перезванивал и не искал меня. Наверно, так даже лучше. Мне очень помогла Марина, она поддерживала меня и успокаивала по ночам, когда я просыпалась в слезах. Ездила со мной по больницам и скринингам. Вместе мы слушали биение сердца малышки в утробе. Марина стала мне сестрой. Постепенно моя боль притупилась, оставив после себя лишь легкую грусть и понимание, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Ну а мама растаяла с рождением внучки, и перестала выносить мне мозг. Теперь, когда мы вновь живем отдельно, мама даже скучает и постоянно просит привезти ей Веру.