КОУТС. Что ж, я – не автор реплики: «Детектив, хотите копченых сосисок?»

НАТАША. Если ты этого не писал, и я не писала, тогда кто?

ЭМИЛИЯ. Должно быть, сотрудничающий с нами Бог. Мы должны остановить его, прежде чем он посотрудничает вновь. Всякий раз, когда Бог сотрудничает, кто-то умирает.

МУЛЛИГАН. Мне без разницы, кто вставил эти сосиски. Речь сейчас не о сосисках.

ЭМИЛИЯ. Все у нас о сосисках.

НАТАША. Эмилия слишком много выпила. Она не знает, что говорит.

КОУТС. Она не знает, что говорит, и когда трезвая.

ЭМИЛИЯ. Я точно знаю, что говорю. И трезвой никогда не бываю. Так что я говорю?

МУЛЛИГАН. Я просто хочу понять, что произошло с этой девушкой.

КОУТС. Правда в том, что у Розы какое-то время были эмоциональные проблемы. Но некоторые не хотели этого замечать.

МЕГАН. Но ты замечал, так? Именно это ты ищешь в женщине, потому что можешь наброситься на нее, как гиена.

КОУТС. Гиены – важный элемент в пищевой цепочке. Стервятники необходимы, чтобы пожирать маленьких и слабых. Это называется прореживать стадо. Я направляю тебя к странице шестьдесят десять «Руководства хищника», где ясно и понятно объясняется, что у каждой потенциальной жертвы есть зона особой уязвимости, и фокус в том, чтобы найти ее, придержать эту информацию до нужного момента, а потом воспользоваться ею. Изъян возлюбленной – твой союзник. Твой путь в крепость. Именно благодаря этому изъяну она начинает обожать в тебе то, что менее всего достойно любви. И когда ты придавливаешь его пальцем, она беспомощно трепещет под твоей рукой. И она трепетала.

МУЛЛИГАН. У вас были отношения с умершей девушкой?

КОУТС. В свое оправдание скажу, что тогда она была жива.

МУЛЛИГАН. Остальные знали о том, что происходит?

ЭМИЛИЯ. Я ничего не знала. Я – итальянка.

НАТАША. Я не слежу за тем, кто с кем спит. Мои отношения со съемочной группой чисто профессиональные. К ней я питала самые теплые чувства. Она была очаровательной девушкой, но потерянной.

РОЗА. Я приехала в Нью-Йорк учиться актерскому мастерству. Выросла в приютах. Была никем. Хотела начать все с чистого листа. Когда впервые оказалась здесь, меня переполняли надежды. Но я возненавидела актерскую школу. Играть нужно так. Нет, играть нужно этак. Это система. Нет, то – система. Этот учитель – Бог. Нет, тот учитель – Бог, а этот – дьявол. Поклоняйся мне. Нет, поклоняйся мне. Они улыбались и резали тебе глотку. Все это совершенно меня не устраивало. Я подумала, что все наладится, если я уйду оттуда и начну работать. Поэтому я бросила школу и начала ходить на актерские пробы. Но на многие роли меня даже не рассматривали из-за моего акцента.

КОУТС. У американцев нет вкуса и очень маленькие мозги. Они верят, что на земле только они одни говорят без акцента. Когда американцы говорят на английском, создается полное ощущение, что лают собаки.

РОЗА. И мои волосы. В американской культурной традиции не существует испаноязычных блондинок. Я не получала англо-саксонские роли из-за испанского акцента, и не получала роли испаноязычных из-за цвета волос. В итоге я покрасила волосы, и стала девушкой с крашеными волосами и акцентом. Деньги заканчивались. Не хватало даже на еду. Я стояла на краю пропасти и смотрела на воду. Поздно вечером пошла в столовую и заказала суп. Заплатить не могла, но там работала моя подруга Меган, и обычно ей удавалось накормить меня без денег.

МЕГАН. Я – всегда лучная подруга.

РОЗА. Но в тот вечер у Меган был выходной, и управляющий, поняв, что денег у меня нет, сказал, что вызывает полицию. Я начала плакать. В двух столиках от меня сидела эта красивая русская женщина и о чем-то спорила с итальянкой. Подняла голову, увидела, что я плачу, увидела, как груб со мной управляющий, тут же вскочила и бросилась ко мне как львица, защищающая своего детеныша. Она до смерти напугала управляющего, купила мне обед, выслушала мою историю. Она была так добра ко мне. И она сказала Эмилии, прямо там, за столиком…