Корреспондент информационного агентства привык доверять только собственным глазам и ушам, поэтому в книге я постараюсь как можно больше описывать конкретные места, людей, зверей, события и как можно меньше рассуждать и морализировать. Совсем избежать субъективных мыслей и оценок не удастся, на то она и книга, а не сухая новостная заметка, но торжественно обещаю ими не злоупотреблять. Репортерская привычка не давать воли чувствам, а стараться добраться до сути и как можно точнее передать увиденное и услышанное, въелась настолько, что, даже если умышленно попробовать ее отключить, ничего не выйдет. Проверено. Но полной беспристрастности, как ни старайся, тоже не добьешься, ведь это мои глаза и мои уши. Память избирательна, она оставляет то, что произвело впечатление и запомнилось лично тебе. С этим тоже ничего не поделаешь. Следовательно, специально прятать и подавлять собственное «я» было бы неправильно и бесполезно. Поэтому попытаюсь честно рассказать о том, что заинтересовало, ужаснуло и восхитило, не пытаясь укрыться за мнимой объективностью.

Задача непростая. Столько за эти годы прошло перед глазами любопытного, трогательного, жалкого, величественного, что после долгих раздумий не получилось выбрать единственное, самое яркое впечатление, в наибольшей степени подходящее для ударного начала книги. Блокноты пестрят именами и фактами, в памяти роятся сотни, тысячи образов. Они наплывают друг на друга, теснятся, мешают выделить один, самый заветный. Но с чего-то начать придется… А вот хотя бы со звуков. Их в Африке хватает с избытком. На любой вкус: мелодичных и душераздирающих, дневных и ночных. Только слушай и сходу с головой окунайся в колоритную атмосферу, пропитывайся местными реалиями. Взять, к примеру, Замбию.

Звонкий петушиный концерт начинался в Лусаке задолго до рассвета. Едва наступала полночь, как над плоскими крышами, укутанными густой чернотой африканской ночи, раздавалось многоголосое, хриплое ку-ка-ре-ку. Обитатели Мисиси, Каньямы, Калингалинги и других нищих районов столицы Замбии не могли и помыслить об уличном освещении. До него ли, когда электричества нет в родном жилище. Домашняя птица – другое дело. Курятина – лакомая праздничная добавка к скудному повседневному рациону, состоявшему почти исключительно из приевшейся, стерильно-пресной кукурузной каши ншима. Вот только содержали полезных пернатых впроголодь. Тут не то, что закукарекаешь – завоешь.

В электрифицированных зажиточных кварталах Лусаки царили иные звуки. Житель Авондейла, Ромы, Ибекс-Хилла, проснувшись ночью, слышал непрерывный – то усиливавшийся, то уплывавший вдаль – лай десятков, сотен собак. Каждый хозяин держал не меньше пары псов. На профессионалов из охранных бюро надежды было мало. При налете нанятые там худосочные сторожа в лучшем случае поднимали тревогу, дав хозяину возможность схватить ружье или пистолет, оформить лицензию на владение которыми труда не составляло. В худшем – сбегали, а то и вовсе продолжали мирно храпеть на рабочем месте. Бывало, что и в сговор вступали с налетчиками.

Замбия никогда не считалась опасной страной. При мне гости из ЮАР выслушивали жалобы замбийцев на разгул преступности с иронической усмешкой. Уж кто-кто, а южноафриканцы знали не понаслышке, что такое настоящий криминал. Попробуй, сунься на улицу после захода солнца в Александре или Соуэто. А в Лусаке относительно безопасно можно было ходить и в темное время суток.

Все, однако, познается в сравнении. Пожилые замбийцы с ностальгией вспоминали о том, как в 1960-е на Кайро-роуд, центральном Каирском проспекте столицы, водители спокойно оставляли машины с открытыми окнами. Молодежь верила с трудом. Центр города давно превратился в опасную криминогенную зону, кишевшую карманниками и автомобильными ворами, которые обычной отверткой вскрывали любую машину за несколько секунд. Особенно привлекали преступников белые туристы, а также владельцы новеньких «Мерседесов» и джипов. Случалось, что последних под дулом автомата вынуждали расстаться с драгоценной собственностью прямо на перекрестке, во время минутной остановки на красный сигнал светофора.