– Жить-то как-то надо, – сказал Копия. – Сталкеров пускаем-охраняем, они торговцам хабар сбывают, водку в баре жрут, девок в гостиницу таскают, а нам со всего этого налоги идут. Государство получается, как ни крути. Генерал Грачев недавно официальный закон утвердил. Скоро суд откроется и тюрьма при нем. А там, глядишь, и вся Зона под «Боргом» будет. Так-то, сынок.

Со стороны «гадюшника» раздалась громкая бравурная мелодия, сменившаяся механическим хрипом, сквозь который прорезался голос:

– Сталкер! С каждым выбросом Зона расширяет свои границы. Наша задача остановить раковую опухоль, пожирающую планету. Вступи в «Борг», пока мутанты не сожрали твоих близких и пока твои близкие не стали мутантами. Убей тварь, тянущую грязные лапы…

Новый приступ механического кашля и хрипа поглотил слова невидимого оратора.

– Помехи передатчик глушат, – с досадой сказал Копия. – Не любит Зона, когда ей на хвост наступают. Да только «Борг» аномалиями да мутантами не возьмешь!

В его словах я почувствовал некую наигранную фальшь. Словно Копия сейчас рисовался перед кем-то невидимым, при этом отчаянно его опасаясь. Но мне было как-то наплевать, кто и чем собирался взять «Борг». Я уже поставил себе первоочередные задачи, и «Борг» имел к ним отношение постольку поскольку.

Пройдя ряд бараков, мы вышли на небольшой плац, по краям которого торчали вкопанные в землю металлические рамы, сваренные из тронутых ржавчиной труб, в которые были вставлены плакаты. Неправдоподобно громадный мужик в черно-красном комбинезоне, в традиционной маске и с автоматом, давящий ботинком крохотного клыкастого кабана, и подпись под ним: «Воин “Борга”! Защити наш мир от Зоны!» На втором плакате аналогичный защитник мира стрелял в человекоподобного монстра с красной бородой. И подпись: «Зона – это болезнь. Встречайте доктора!» На третьем был изображен борговец, тыкающий пальцем в зрителя. И подпись: «А ты записался в “Борг”?»

– Интересуешься? – улыбнулся Копия. Его улыбка напоминала оскал придавленного каблуком мелкого кабана на первом плакате.

Я промолчал. Какой интерес в нарисованных фигурах, местами слегка размытых льющимся с неба слабокислотным раствором?

За плацем стояло белое трехэтажное здание. Кое-где штукатурка отвалилась, обнажив краснокирпичную сущность стен, но в целом здание выглядело вполне прилично по сравнению с цехами «гадюшника». Над входом понуро висели подмокшие флаги – сине-желтый украинский и черно-красный борговский. Вход загораживал огромный детина, про которых говорят «что поставишь, что положишь». Не иначе, форму ему на заказ шили.

«Мутант, наверно», – подумал я. А потом подумал, что в обозримом прошлом живого человекообразного мутанта-то я и не видел, разве что на плакате.

«Значит, это будет первый», – решил я про себя.

А еще я решил не заморачиваться попусту. Определенно, мой изначально стерильный мозг по мере накопления впечатлений вытаскивал из своих темных углов остатки воспоминаний прошлой жизни. Которые мне кто-то очень постарался подчистить, но, видимо, преуспел не до конца. И кто этот «кто-то», мне тоже надо было узнать. Хотя бы для того, чтобы восстановить для себя картину прошлого. Потому что человек без прошлого – не человек, а так: зомби не зомби, дебил не дебил. В общем, не пойми что.

У «мутанта» были ленивые глаза профессионального палача. Он равнодушно скользнул взглядом сначала по мне, потом по Копии, потом снова по мне.

– Куда? – спросил «мутант».

Голос у него был бесцветный и тусклый, как кислотный дождь. Не тот, что периодически накрапывал в Зоне, заставляя сталкеров натягивать непромокаемые капюшоны во избежание преждевременного облысения, а настоящий. Который часто случается сразу после выброса и от которого не спасают ни капюшоны, ни даже армейские каски.