За напряженной учебой Маша не заметила, как наступила зима. Уже в начале декабря выпал снег, что для подмосковных мест обычное явление. Радовались ему, такому белому и пушистому, как дети. Особенно переполняли эмоции единственную в ее роте нацменку черноволосую узбечку Зульфию, наверное, впервые увидевшую снег.

После ужина многие, не сговариваясь, отдыху в казарме предпочли остаться под звездным небом, чтобы сполна надышаться свежим морозным воздухом.

Таня Барамзина кинулась лепить снежную бабу: сказала, что у них в Удмуртии это забава не только детей, но и взрослых, так как зимы холодные и продолжительные, вот и развлекается народ, как хочет и может.

– А у нас массовые катания на лыжах перед войной вошли в моду и превратились в спортивный праздник. Кажется, пол-Москвы собиралось на него в Измайловском парке и в Сокольниках, – поделилась приятным воспоминанием Маша Ивушкина.

На мгновения ей даже показалось, что она снова там, на знакомой парковой лыжне, наслаждается радостным и непринужденным общением со школьными подружками. Может, оно так было бы и сегодня, не напади бесноватый Гитлер на СССР…

С приходом холодов им выдали шапки-ушанки, шерстяные гимнастерки, юбки, полушерстяные чулки, ватные телогрейки, шаровары, валенки и даже армейские перчатки. Так что генерал Мороз, заметно усложнивший их боевую учебу, жизнь и быт, был уже не так страшен девушкам.

Единственное большое неудобство – дрова, которые приходилось самим заготавливать в местном лесу, потом их пилить-колоть, чтобы печку натопить и хоть как-то себя обогреть. А дрова сырые, не хотят гореть… В общем, намучаешься, пока в большом старом здании, переоборудованном под казарму, хоть немного потеплеет. Когда температурный столбик добирался до отметки пятнадцать градусов, уже можно было вздохнуть с облегчением и снять с себя шинель. А вот хорошенько просушить ее, как и те же ватные штаны или валенки, не всегда получалось, кроме как у самой печки по очереди.

Но трудности, как известно, сплачивают людей, психологически и физически закаляют. Да и устав предписывает их стойко переносить. Девчонки понимали: здесь хоть как-то налажен быт, а на фронте и этих минимальных благ, скорее всего, не будет.

Если подполковника Кольчака девчонки за глаза, между собой уважительно величали батей, иногда папой, то его заместителя по политчасти, или в просторечии комиссара школы, майора Екатерину Никифоровну Никофорову частенько называли мамой Катей. Без преувеличения, она была любимицей девушек. Екатерину Никифоровну в январе 1943-го откомандировали с Карельского фронта в подмосковные Вешняки, где были тогда еще женские курсы по подготовке снайперов (возглавляла их капитан Нора Чегодаева, одна из первых выпускниц-женщин Военной академии имени Фрунзе, участница боев в Испании). Никифорова не только по имени и фамилии знала всех девушек, но и сердцем чувствовала, что на душе у каждой, какой у кого характер, способности, привычки, увлечения. И в трудную минуту часто оказывалась рядом, чтобы поддержать словом и делом.

Первую полусотню выпускниц Никифорова лично сопроводила на фронт. В штабе пополнение распределили по дивизиям, и она побывала в каждой, попросив командование проявить максимум внимания ее девочкам, обеспечить их всем необходимым. Майор Никифорова специально задержалась, чтобы увидеть первые результаты боевой работы женских снайперских пар. И искренне порадовалась им, как своим. А ведь и вправду, в метких выстрелах была частичка и ее, на первый взгляд, незаметного повседневного труда.