В один из осенних дней на малолюдном полустанке с дерматиновым чемоданчиком в руках оказалась и Маша Ивушкина, обычная московская девушка из многодетной семьи. Маленького роста, в серой курточке, вязаной шапочке на голове, ее можно было принять за старшеклассницу, приехавшую к бабушке на осенние каникулы.

Неуверенной походкой она направилась к располагавшейся неподалеку снайперской школе.

Новое пополнение курсанток прибыло вместо ушедших на фронт пятидесяти первых выпускниц. Второй набор был в несколько раз больше. Правда, не все прошли жесткие рамки отбора: крепкое физическое здоровье, стопроцентное зрение, не старше двадцати пяти лет, образование не ниже семи классов. Маша всем этим пунктам соответствовала, к тому же у нее на руках была рекомендация-направление самого ЦК комсомола. Зачисленные в ЦЖШСП искренне радовались, будто поступили в институт.

На полгода учебы их домом стало серое трехэтажное здание, в котором до войны размещался заводской клуб. Маша на минутку представила, как здесь по вечерам собиралась рабочая молодежь, играла музыка, под которую в вальсе кружили красивые пары. Никому и в голову тогда не приходило, что вскоре танцплощадка вместе с клубом станет снайперской школой, территорию которой обнесут высоким деревянным забором.

Разместили девушек повзводно, по тридцать человек в комнате. Как рассказывали старожилы, в отличие от предыдущего расположения в Вешняках, здесь бытовые условия были получше. И хотя вместо привычных кроватей тот же дощатый настил (нары) в два яруса, зато имелись сушилки, комнаты для умывания. Для шинелей оборудовали вешалки, а для хранения винтовок – пирамиды, имелись небольшие квадратные столы, тумбочки, а вот стульев курсанткам почему-то не полагалось. Отдельно располагались столовая, строевой плац и в стороне на некотором удалении – склад боеприпасов, который они сами и охраняли.

Для вчерашних школьниц все здесь было непривычным, начиная с военной формы, летний комплект которой, включая мужское нижнее белье, им сразу же выдали. Женскую форменную одежду и аксессуары к ней для Красной армии тогда еще массово не шили, поэтому кальсоны пришлось переделывать под себя. Их же все равно не видно! А вот как быть с гимнастеркой на размер больше и потому сидевшей мешковато, как на каком-то чучеле? Маша оторопела, увидев себя в зеркальце, удручали и казавшиеся чугунными кирзовые сапоги, полученные на складе вместо красивых и легких туфелек. Они тоже оказались немного великоваты: старшина сказал, что ее тридцать пятого размера у него просто нет.

Низкого роста, всего сто шестьдесят сантиметров, Маша в строю стояла предпоследней (только еще одна девушка была чуть ниже ее).

Многие со слезами на глазах расставались с красивыми кудрями и косами – всех постригли под мальчиков. От своего нового облика, мягко говоря, никто не испытывал восторга. Чтобы хоть как-то поднять настроение, подшучивали над собой. Мол, где вы, женихи, неотразимые невесты цвета хаки ждут вас!

Начальником школы был строгий, годившийся им в отцы тридцативосьмилетний подполковник Николай Кольчак, уроженец Брестской области. Рассказывают, что одна из девушек, только поступившая с гражданки, скорее по невнимательности, чем по незнанию, в рапорте на имя начальника школы потеряла мягкий знак в его фамилии, из-за чего удостоилась личного приема. Но вместо полагавшейся взбучки подполковник Кольчак… поблагодарил ее за поднятое настроение, а в конце разговора все же заметил:

– В гражданскую с адмиралом Колчаком мы воевали в разных армиях.

Начальника школы, казалось, из виду ничего не упускавшего, откровенно побаивались и вместе с тем уважали – за какой-то внутренний стержень, волевой характер, умение отстаивать свою позицию и подчиненных перед начальством, принципиальность и честность в отношениях.