«Нет. Всё перепутано, всё было совсем не в том порядке, – поморщилась она. – Это не то, это не помогает. Я должна забыть, должна очистить разум от всего лишнего. Нужно считать».

Один. Вновь волны бушуют во тьме, вновь она смотрит на них словно снизу, погружаясь. Два. Она не пытается бороться, тело расслабленно парит в толще воды. Три. Когда не дышишь, время как будто замирает. Четыре.

У многих народов существовали особые ритуалы, позволявшие подготовить свой разум к битве. Все они исходили из того, что единственный путь к этому – самоотречение. Практики дыхания, ритмичные движения, гипнотический транс – это лишь средства, разные способы достижения цели, которая неизменна. Забыть себя, наполниться чужой, словно божественной волей, выйти за пределы. В таком состоянии можно натворить дел, великих и страшных. Она, как и всегда, была готова рискнуть.

– Это называется «лисса», – сказала мама как-то давно, когда они ещё могли с порога собственного дома видеть горные цепи и вершины в синей дали. – Боевое безумие у древних, превращение в зверя. Это слово связано с именем волка на греческом.

– Не обманываешь?

– Я всё-таки у тебя археолог. Кому как не мне это знать?

– Тогда я буду словно оборотень.

Теперь уже ничто не отвлекает. Можно вспомнить себя в зверином облике. Память – это лишь реконструкция, а поэтому там может быть всё, что угодно. Наяву или в снах. Когда-то давно ей снился сон, как она бежит в волчьем обличье, охотится на лосей в снежном, ночном лесу. Даже сейчас можно было воскресить то яркое чувство, будто тело тонет в глубоком снегу, а глаза слепнут от яркого света фар, когда она пересекает чёрную реку шоссе. Многие реальные события стёрлись из памяти, от них осталось лишь какое-то марево, а сон этот запомнился на долгие годы. Ей нужно было лишь воскресить, дать толчок, и всё само закрутится.

– Ты же знаешь, чем занимаешься на самом деле, если отбросить мифологию и порождение внутренних образов? – сказала мама. – Ты спускаешься, погружаешься в низшие слои своего разума. В подсознательное, к твоему лимбическому мозгу, где нет рефлексии, лишь вспышки голых эмоций. Не заходи слишком далеко.

– Как далеко это твоё слишком?

– Становясь кем-то другим, помни о том, кто ты есть на самом деле.

– Я знаю.

– Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Хочешь забыть всё человеческое в себе. Но не забывай о том, кто ты. Не забывай о том, что связывает нас.

– Я забуду лишь на время…

Это был тёмный еловый лес, стоявший по берегам скованной льдом реки. Накануне вьюга сорвала с его ветвей снежный покров, сделав мрачным и голым, вьюга бушевала на открытых равнинах, закручивала снежные вихри и стирала любые следы на белом щите земли, но теперь распогодилось, словно в предвестии оттепели. Она чувствовала это в течении воздушных потоков. Пробиваясь через сугробы, пробегая по линии берега, где лёд был лишь слегка подёрнут снежным полотном, она вдыхала острые запахи приближения весны. Как удивительно было ощущать себя живой среди этого мира молчаливой, холодной смерти, где всё недвижно, превращено в лёд или камень.

Ей не нужно было убеждать себя в своей волчьей природе. Где-то в глубинах сознания, во внутренних структурах мозга это и так было очевидно.

Те, кому доводилось сражаться, знают простое правило. Не нужно представлять себе врага человеком, лучше думать о нём как о звере, на которого идёт охота. Она читала об этом в детстве, в одной из тех книг, что любила листать на кровати в своей комнате, представляя себя воином давних времён.

«Пусть это будет просто зверь. Смотрите на него через ваш прицел как охотник, примите себе такое мировоззрение, и вам будет легче делать необходимое».