Ансельм Кантерберийский, отталкиваясь от известного стиха из псалмов (13.1) «Сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога», замечает, что даже безумец понимает при этом смысл слова Бог, как существа, выше которого невозможно помыслить никакого иного существа.

Аналогично этому, нет ничего в области знания более высокого, чем богословие. Так, Бернар Клервосский назвал своими учителями апостолов, «которые не учили его ни читать Платона, ни распутывать тонкости Аристотеля, но зато научили искусству жизни».164 Единственный смысл человеческой жизни, как он считает, – это постижение Бога, и путь такого постижения – не напряжение познавательных сил, а вся жизнь человека, стремящегося заслужить благодать всемогущего Бога. Иными словами, постижение смысла – не одномоментный акт, а длительный и тяжкий путь, на который может не хватить всей жизни. Здесь ничего не гарантируется, и представляет собой рискованное дело: не успеть, не получить… Назначение человеческой свободы – не произвол, а самовоспитание, результатом которого становится осознание ничтожности собственного существования, если оно не берется в контексте вечности.

Особую роль в исследовании смысложизненной проблематики в период поздней схоластики сыграл Фома Аквинский (1226-1274 гг.). Его титул – «ангельский доктор» (doctor angelicus) прямо указывает как на заслуги Аквината в становлении философии католицизма – томизма (впоследствии – «неотомизма»), так и на удачную попытку сближения «двух истин» – научно-философской и теологической: «Конечно, существует множество положений и истин, открытых на путях опыта и разума, необходимых в человеческой жизни, которые не имеют прямого отношения к религии и теологии. Но в последней имеется ряд первостепенных положений, догматов, которые нуждаются в философском обосновании. Не потому, что они не могут без него обойтись, а потому, что, будучи доказаны, они становятся ближе к человеку как мыслящему существу и тем самым укрепляют его веру».165 Недоказуемые догматы – не противоразумны, а сверхразумны.

Согласно Аквинату, противоречия между «естественным знанием» и христианским вероучением являются следствием того, что ученый или философ рассматривают свою деятельность как самоцель, забывая о Боге и его Откровении.

Только в Боге совпадают сущность и существование мира, человек может лишь бесконечно стремиться к минимизации разрыва между ними. Совпадение же абстрактно обозначает выход на смысл не только индивидуального, но и всеобщего бытия.

Еще одним абстрактным обозначением смысла бытия является совпадение возможности и действительности. Божественная воля видела многие возможности, но реализована была только одна – мир, в котором мы пребываем. «Перебора» возможностей не было, и, значит, мир сотворен одномоментным актом. Многообразие мира, здесь, – не препятствие: «совершенство Вселенной требует, чтобы в вещах было неравенство, дабы осуществились все ступени совершенства» («Сумма теологии»). Люди часто принимают за неискоренимое зло наличие в мире несовершенства. На самом же деле, они не понимают, что зло – только видимость, за которой скрывается добро. То же самое может быть применено к оппозиции «жизнь-смерть». Человеческая душа бессмертна и после смерти своего конкретного тела, с которым воссоединяется в Судный день.

Основной смысложизненной идеей у Аквината остается созерцание Бога и подготовка к вечной, посмертной жизни. Разуму здесь принадлежит первенство по отношению к воле; в этом мы видим отличие подхода Фомы Аквинского от позиции Бл. Августина.