Итак, данная книга анализирует смысл космологических теорий, исходя из некой скрытой, философско-богословской «очевидности», присущей всем актам познания, в том числе и научного. Исходя из этой «очевидности» космология эксплицируется как определенный способ вопрошания о мире, а также о реальности человеческих существ. Такой философски и богословски «проясненный» взгляд на космологию, несмотря на его явное отклонение от магистрального курса науки, как нам кажется, является актуальным, ибо он проясняет не только экзистенциальный смысл того, о чем физические космологи говорят в отношении вселенной, но и того, что они говорят о самих себе как человеческих существах, воплощенных в этой вселенной и способных рассуждать о ней. Можно уточнить дальше, сказав, что основной интерес этой книги не столько о смысле физических реалий, которые космология пытается конституировать, сколько о самих способах этого конституирования, проистекающих из антропологических и психологических аспектов бытия человека и выражающих экзистенциальную тревогу этого бытия, его богословскую загадку. Наш интерес не в описании того, что есть во вселенной, как если бы это описание было самоочевидным и не подлежащим дальнейшему анализу, а в изыскании того, как это описание стало возможным, то есть в попытке ответить на вопросы «как» и «почему» в отношении объектов космологии. Естественно, это приводит к вопросам об основании самого вопрошающего сознания.

Поскольку подобная философская цель не может быть реализована без обращения к богословию, поиск конечных оснований космологического знания не может обойтись без определенного рода «богословской преданности» (“theological commitment”), то есть такой философской установки, которая содержит в своем истоке интерес в отношении природы и сущности познающего субъекта, понимаемого не в терминах просто живущего организма, а как уникальной и неповторимой личности, имеющей транс-мировое основание и цель1. Поиск исходных оснований и условий самой возможности познания вселенной, без которых космология была бы невозможна, эксплицирует скрытую богословскую установку в космологии (впрочем как и любом сознании, озабоченным тайной своего существования2).

Анализ условия возможности познания называется в философии «трансцендентальным», и он имеет дело с двумя фундаментальными проблемами: 1) внутренне присущей связью между человеческим сознанием и возможностью ощущать, рассуждать и судить о вселенной: вселенная представима в мышлении и познании только как реальность конституированная в определенных границах, связанных со структурами воплощенной (в теле) субъективности; 2) именно в силу физической и эпистемологической несоизмеримости между вселенной и человеком, вселенная всегда остается трансцендентным фоном любого трансцендентального познания. «Отношение» между вселенной и человеком установлено на основе принципов свободы, то есть свободного мышления (имеющего отношение к тому, что Кант в своей «Критике способности суждения» называл рефлективным суждением, а также к тому, что богословы называют свободной волей человека, сотворенного в божественном образе). Такая свобода предполагает, что вселенная и человек взаимодействуют так, что происходит взаимное конституирование человека и вселенной: вселенная оказывается никогда не законченным ментальным конструктом, в то время как человеческая субъективность оказывается само-корректирующимся структурным единством апперцепции, единством, проистекающем из размышления (и интуиции и воображения) о бесконечности вселенной. Богословский аспект этого трансцендентального анализа состоит в том, что человек остается свободным и ответственным в своем размышлении о вселенной, ибо такое размышление предполагает свободное действие, свободное суждение и свободный выбор теоретических опций, которые не подчинены ни строгости самих структур субъективности, ни материальному составу вселенной. Богословие также неявно содержится в предположении о возможности трансцендирования в актах познания, либо как попытке охватить несоизмеримое содержание вселенной, либо как сопротивление любым формам мышления, позиционирующим человека артефактом космического детерминизма, сопротивления отрицания способности человека избежать растворения в космическом и «раздавленности под грудой непрерывно растущего числа астрономических фактов»