– Вы с Селиной справились лучше, чем многие, – печально сказала Глэдис.

Чужие свадьбы всегда заставляли ее испытывать что-то вроде ностальгии, а в последнее время – в особенности.

Они помолчали. Наконец Глэдис спросила:

– А как прошел твой день? Как погода? Ветер был попутный?

Говоря это, она улыбнулась. Глэдис прекрасно помнила, что хорошей погоде Пол предпочитает штормы и ураганы.

– Ветер был неплохой. Около четырех баллов, – ответил Пол. – Кстати, давно хотел тебя спросить: как твое второе задание? Ты уже была в полиции?

– Да, два часа беседовала с детективом, который ведет это дело, – ответила она. – И узнала такие подробности, от которых у меня буквально волосы дыбом встали… Представляешь, некоторые родители – в основном из цветных семей – продают своих дочерей в рабство. В буквальном смысле! С восьми лет девочки уже становятся проститутками. И нет никакой надежды вырваться – они продолжают «работать» до тех пор, пока не погибнут.

– Это же настоящий кошмар! – воскликнул Пол.

– Да, – просто сказала Глэдис. – И мне даже страшно подумать, что придется все это снимать…

– Тебя пригласили участвовать в рейде? – спросил Пол, не скрывая своей тревоги. – Это не опасно?

– Опасность, конечно, есть, – честно ответила Глэдис, машинально отметив про себя, что Дугу она ни за что бы этого не сказала. Муж вообще ничего не знал об этом ее задании. – Но это, как говорится, профессиональный риск. Не беспокойся, лондонская полиция хорошо подготовилась к операции. Я думаю, на самом деле мне ничто не угрожает.

– Надеюсь, что так, – сдержанно сказал Пол.

Он безумно волновался за Глэдис, однако не позволял себе вмешиваться ни в ее работу, ни – если уж на то пошло – в ее жизнь. Но мысль о том, что все может случиться, буквально сводила его с ума.

Глэдис поняла это.

– Нет, правда, Пол, я совершенно уверена, что волноваться не стоит. Полицейский, с которым я разговаривала, сказал мне, что они будут предельно осторожны из-за детей, – попыталась она поправить дело, но Пол пробурчал в ответ что-то неразборчивое.

Потом они заговорили о вещах более приятных или, по крайней мере, не внушающих особой тревоги. Пол рассказал, что собирается идти на яхте в Венецию. Ему всегда нравился этот город, но еще ни разу он не приходил туда на «Морской звезде». Незаметно разговор перекинулся на Лондон. Пол по-прежнему не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы приехать в город, где так часто бывал с Селиной. Да и Глэдис предстояло вскоре возвращаться домой. С завтрашнего дня она начинала работать с полицией.

Взяв папку с дополнительными материалами по делу, Глэдис полистала ее и отложила в сторону. При мысли о том, что девочки, еще моложе ее Эйми, становятся рабынями, вынужденными обслуживать богатых негодяев, у нее внутри все переворачивалось.

Весь следующий день Глэдис просидела в полицейском управлении. Вернувшись в отель, она обнаружила два послания. «Мы ужасно тебя любим, мамочка, мы пошли в кино», – гласило одно. Второе было от Пола. Он просил Глэдис перезвонить, но когда она связалась с ним, Пол сказал, что не может сейчас разговаривать. Странно, но она нисколько не обиделась. Не может, значит, что-то случилось и скоро все обязательно кончится. Она испытывала к Полу доверие, почти безграничное.

Он позвонил ей на следующий день утром и сразу начал с извинений:

– Мне очень жаль, Глэдис, но вчера у нас тут разыгрался небольшой шторм, – сказал он, но по его голосу было ясно, что на самом деле Пол очень доволен. «Я люблю сражаться со стихией, – говорил он ей однажды. – Пожалуй, это единственное, с чем мне не всегда удается справиться».