Влияние различных факторов на продовольственную ситуацию было противоречивым. Усиление государства, его возможности принудительно изымать зерно у крестьян соединялось с углубляющимся экономическим кризисом. Отсюда парадоксальное сочетание выросших по сравнению с 1917/1918 сельскохозяйственным годом заготовок зерна и сохраняющегося продовольственного кризиса в городах.

Уже весной 1919 г. большевики убедились, что присутствие в хлебопроизводящих губерниях крупных организованных воинских формирований приводит к увеличению объема зерновых реквизиций^>181. Быстро растет численность продармии^>182. Тот факт, что части регулярной армии можно перебросить для подавления крестьянских восстаний, меняет ситуацию в деревне. Крестьяне по-прежнему уклоняются от призыва, создают «зеленые» отряды, прячут зерно, нападают на продотряды, но не могут, как в 1918 г., вооруженной силой перекрывать каналы изъятия зерна. Споры о том, почему большевики победили в гражданской войне, будут продолжаться долго. Нас интересуют причины, позволившие большевикам расширить территорию, на которой они могли проводить реквизиции зерна^>183.

На территориях, где не было крупных сражений гражданской войны, богатых хлебом и де-факто не контролируемых Москвой, где не было продразверстки, местные власти иногда активно проводили политику свободной торговли. Они не регулировали цены на продукты питания, отказывались от реквизиции продовольствия, пытались облегчить товарооборот между городом и деревней. Пример – Башкирская республика в 1919–1920 гг. её руководство поощряло свободу торговли, сохранило крупные и средние земельные хозяйства хуторского типа, куплю-продажу земли. В июле – ноябре 1919 г. цены на пшеничную муку здесь были примерно в 20 раз ниже, чем в Москве^>184.

Отказ от реквизиции был возможен, если не требовалось снабжать продовольствием армию. Продовольственные реквизиции, проводимые большевиками, стали важнейшим фактором крестьянской поддержки белого движения^>185. В. Ленин пишет, что под влиянием проводимой политики изъятия «излишков» продовольствия «крестьянство Урала, Сибири, Украины поворачивает к Колчаку и Деникину»^>186. Но в месяцы, ставшие кульминацией гражданской войны (февраль 1919 – ноябрь 1919 г.), силы, противостоящие большевикам, также не могли обойтись без изъятия продовольствия у крестьян в контролируемых белой армией районах^>187.

Крестьяне знали, что вместе с частями белой армии нередко приходит помещик, предъявляющий свои права на землю.

Аграрные программы Колчака, Деникина, Врангеля были умеренными^>188. Но кто в это время в деревне читал подобные бумаги? Крестьяне в жизни видели другое^>189. П. Милюков в конце 1919 г. писал: «Деникину б(ыло) необходимо захватить каменноугольный и хлебный регион. Все доставалось легко: оставалось т(олько) расширять зону, не встречая сопротивления. Он мог дойти до Москвы. Остановка движения – тогда, когда начин(алось) Махновское движение, построенное исключ(ительно) на перемене настроения крестьянства»^>190.

Большевики умело использовали желание крестьян закрепить за собой помещичьи земли, их недоверие к царским генералам и белому движению. Лозунг «Земля крестьянам!» стал тем политическим инструментом, позволившим большевистскому правительству склонить не доверявшее ему крестьянство к сотрудничеству. Лидеры крестьянского движения из двух зол – возвращения помещиков и угрозы большевистских реквизиций – выбрали, как им казалось, меньшее.

Результатом побед Красной Армии в конце 1919 г. стало расширение контролируемой большевистскими властями территории.