– Вот что, значит, у людей есть чувство юмора,– повернувшись к Мерседес, произнес вполголоса Сергей и та вспыхнула возмущенно, перестав улыбаться.

– Да им палец покажешь и, они будут ухахатываться, а уж если два, то вообще веселье такое начнется, хоть святых выноси,– проворчала она в ответ.

– Дикари и дурачки, так что ли?– не удержался от замечания Сергей.

– Темные конечно. Невежественные, с примитивными мыслями,– кивнула швейцарка.

– Напрасно, Мерс, вы так легко развешиваете ярлыки. Взгляните на их лица. Это цвет нации. Лучшие. Гвардия. Самарканду уже тысяча лет как городу, а Швейцарии еще нет. Кантоны только собираются создать свой союз. В этом веке Самарканд в некотором упадке, но все же продолжает оставаться центром наук и искусств. И не такие уж и темные эти парни для своего времени. Вот хоть Хасиб. Бойко как на фарси изъясняется, и заметьте, Мерс, он его выучил обыкновенным образом. Долгие годы на это у него ушли. А не минуты, как у вас с Анатолем. Да, кстати, а фарси-то вы и не проходили. Так что, пожалуй, у Хасиба фора в этом.

– Зачем мне фарси?– пожала плечами Мерседес.– За день мы пересечем территории, на которых он нужен. Пустая трата времени. Я так подумала.

– Напрасно, потому что вся Азия говорит на фарси. Знания лишними не бывают,– возразил ей Сергей.

– Хорошо, я поняла,– сделала смиренное лицо девушка.– Только прекратите ради Бога ворчать, как спившийся сапожник.

– Ну, язва! В меня мой же "булыжник",– рассмеялся Сергей, а Бек напротив, смеяться прекратил и, отдав несколько распоряжений, отправил своих бойцов в колонну по три дальше, задержавшись рядом с "послами московскими" вместе с Хасибом, который очевидно был при нем кем-то вроде адъютанта или оруженосца.

– Мы выдвигаемся в Карши, уважаемые послы, и если желаете, то можете следовать с нами. Дороги сейчас опасны и я бы вам посоветовал не пренебрегать моим предложением. Клянусь Аллахом ни один волос не упадет с ваших голов, пока не слетит с плеч моя,– Бек приложил руку к сердцу и почтительно склонился.

– Благодарим, Светлейший Бек, но мы не можем принять ваше предложение. Вы, очевидно, заметили, что мы несколько уклонились от прямого пути и сейчас следуем в Самарканд. Мои спутники и я, много слышали о красоте этого славного города и захотели своими глазами взглянуть на это чудо.– Отказался от предложения Бека Михаил.

– Я польщен, что о Самарканде слух дошел к вам в далекую Московию и не смею вас более задерживать, да благословит вас Аллах и приветствует,– опять склонил голову Бек.– Хасиб, сын мой, принеси свои извинения почтенным послам. Ты вел себя легкомысленно,– повернулся он к парню и тот, покраснев, как гимназистка на первом свидании, прижал руку к груди:

– Прошу простить меня за дерзкие слова, сказанные необдуманно, уважаемые,– произнес он.– Клянусь Аллахом, что впредь буду учтив,– произнеся "саллаллаху алейхи ва саллам" парень поклонился и добавил.– Ин ша Аллах.

– Поклялся и тут же на Бога все свалил,– перевел Петр Павлович, для Мерседес и Анатоля.– Сказал в заключении, что если будет на то воля Божья. И не подкопаешься, потому что в медресе явно обучался сей юноша и научен, как произносить клятвы, чтобы потом не отвечать по ним.

– И что тогда толку в таких извинениях и клятвах?– не понял Анатоль.

– Мусульманин обозначает свои намерения и все. Это как ни к чему не обязывающее обещание с одной стороны, с другой, если он не произнесет последней фразы, оно становится клятвой. Богом ведь клянется и при свидетелях. Хотя не это важно. Важен сам факт, о котором, прежде всего Бог и знает. Истинный мусульманин может поклясться мысленно, в сердце своем и этого достаточно, чтобы потом ответить за нарушение клятвы.