Удачной учебы! Надеюсь, что во время проживания в особняке вы будете чувствовать себя как дома.

С уважением, мисс Фенниса Эйденшвейн

Бетти свернула документ, отливающий тошнотворным блеском, и покосилась на Гвен, которая с интересом изучала реакцию своих протеже.

– Как вообще можно жить с такими правилами? Это ведь глупо! – цвет лица Бетти приобрел тот же окрас, что и волосы. – Некоторые пункты просто кишат несправедливостью! – Элизабет в сердцах испытала тревожность.

Знала ли мисс Эйденшвейн, сколько уже пунктов девушка нарушила, проживая в особняке всего день? Гвен пожала плечами и скучающе зевнула. Бетти начала раздражаться, Дани молча смотрела в пол.

– Сейчас я буду рассказывать вам правила этикета, если боитесь что-то забыть, то лучше запишите, – ни одна из девушек не шелохнулась. – Ваше право, – пропела выпускница, поворачиваясь к шкафу.

– Гвен! – голос Бетти звучал вызывающе.

– Да? – девушка дружелюбно улыбнулась, переведя все свое внимание на Бетти. – Что-то случилось?

– Каким именно образом мисс ведет книгу учетов? Прогулы, несоблюдение формы… Все это я могу понять. Но как она узнает, что студент покидал комнату ночью, если никто его не видел?

Гвен понимающе улыбнулась, словно уловила страх Элизабет.

– Ты права, баллы списываются с очевидных промахов. Есть правила, но, как говорится, не пойман – не вор. Если не будет никаких доказательств твоей вины и тебя не поймают с поличным, то никак мер за твоими действиями и не поступит. Можешь спать спокойно, если никто не встретил тебя сегодня ночью, то твоя карта учета все еще девственна, – усмехнулась Гвен.

– Как ты узнала, что я нарушила правила? – Бетти было нечего терять.

– М-м-м, – томительно протянула Гвен. – Видишь ли, у всех студентов есть свои способности, одни их знают, а другие еще нет. Моя способность заключается в том, чтобы считывать чужие эмоции и чувства. Повезло вам, девчонки, не так ли?

Дани совсем побледнела в лице, став похожей на фарфоровую куклу. Элизабет попыталась мысленно посчитать, сколько правил она успела нарушить.

– В нашем особняке соблюдается определенная мода, она нужна для того, чтобы поддерживать видимость…

– Девятнадцатого века, – прошептала Бетти, вспомнив слова экономки.

– Именно, – кивнула в знак согласия Гвен. – Как вы уже могли заметить, вопросы, касательно того, почему именно так, строго запрещены. Однако, если вы хорошо знаете историю, то форма, принятая в особняке уставом, может навести вас на некоторые мысли.

Элизабет уловила в словах выпускницы подсказку, но не была уверена, правильно ли поняла сказанное Гвен.

– Одни платья из старой коллекции, другие – совсем новые.

– Новые? Ты шутишь? – Бетти закатила глаза.

– Они созданы в романтическом стиле, призваны держать талию тонкой, – проигнорировала Гвен слова Бетти. – Для того, чтобы носить данные платья, требуется корсет. Вам придется научиться его носить, иначе это прямое несоблюдение этикета. У таких платьев объемная длинная юбка, прям как ты любишь, Даниэла, – Гвен подмигнула девушке, которая совсем не чувствовала себя комфортно. – Для того, чтобы создать такой эффект, нужно надевать множество дополнительных юбок, они все прилагаются к основным платьям. Но вам очень повезло, таких платьев почти не осталось, в этом году мисс заменила их на юбки с кринолином. У многих платьев, кстати, очень симпатичный вырез, похож на букву V, а еще открытые плечи. Туфли имеют небольшой каблук, так что посещать занятия вам будет не так уж и сложно. Если говорить о более новых моделях, то на них юбка становиться еще пышнее, зато вот талия приближается к естественной. В вашем шкафу также есть платья со шлейфом, как вы могли заметить. Те платья, которые люблю я, представляют собой юбку, узкую спереди и сложенную в сборку сзади. Так что вся красота платьев уходит на заднюю часть. Правда, уж больно они перегружены деталями, – Гвен бросила короткий взгляд на многочисленные банты на своем платье. – Ну, и конечно, платья без каких-либо каркасов – самые поздние приобретения мисс. Они напоминают колокольчик по форме. Что-то я очень утомилась, – девушка опустилась на край кровати Дани и достала еще один листок, протягивая его со словами: «последний».