– Узнал меня?

– Как не узнать?

– Это боец хороший, – Денис повернулся к Верескуну. – Не думали, что он с тобой сидеть будет.

– Про это никто не думает.

– А третий?

– Это Рябой. Он нам не нужен.

– Да вы чего, соколики? – загоношился Рябой. – Куда ж я пойду? Меня утром стрельцы разыщут и вздернут.

– Правильно сделают, – усмехнулся Верескун, от слова которого все и зависело.

Рябой переминался с ноги на ногу, ожидая решения своей участи.

– Ладно, Рябой, ступай с нами, – сказал атаман. – Но гляди! Если будешь дурить – сам придушу!

Рябой кивнул, оглядываясь, словно все еще не верил в свою свободу, но о нем уже все забыли.

– Не печалься, брат! – легонько подтолкнул казака Денис, заметив, что тот не очень-то и обрадован. – От смерти ушел!

– Это верно.

Что еще он мог ответить?

Никогда в жизни наперед не знаешь, где окажешься. Но если судьба выручила его, значит, так надо.

Они уходили по ночному городу куда-то по им известным тропкам. Слышал Тимофей и обрывки разговора Верескуна со своими.

– Как догадались? Это случай… Мы хотели тебя отбить, когда на казнь поведут. Но все время были тут, рядышком.

– Случай бог бережёт! Пожрать есть чего?

– Хо, Верескун! У нас мяса вдоволь. И чарку поднесем!

– То добро!

Тимофей оглянулся. Где-то там, в ночной Москве, оставалась Наталья, которая ждала его. Вернуться к ней нельзя. Если схватят – подведет купца. А они к нему могут прийти. Лучше самому сгинуть в неизвестности.

Григорий, вдруг обернувшийся атаманом Верескуном, хохотал над шутками своих товарищей. Темница была напрочь забыта. Он возвращался в свою обитель, где все было знакомо. И только смерть развяжет их всех от земных забот.

Тишина стояла такая, что, казалось, слышен легкий шелест какого-то сверчка, спрятавшегося в глухой дыре. Но сейчас отнюдь не пора для сверчков и прочей мелкой живности.

Только-только сошел снег, и почерневшая голая земля ждала солнечного тепла. В этом краю было как-то безлюдно. И порой возникало впечатление, что здесь людей никогда и не было. Лишь спустя некоторое время низенькие дома, показавшиеся на востоке, убедили, что человеческая жизнь здесь все же имеется. Солнце пряталось за серыми рваными облаками.

Мало-помалу деревня приближалась. Но какое-то неясное темное чувство по-прежнему тяготило человека, решившего наведаться в это село.

Денис из шайки Верескуна шел по дороге, ведшей к середине деревушки, и удивленно оглядывался по сторонам. Не было слышно даже лая собак. Во всем этом чудилось что-то необычное. Куда же они подевались?

Он должен был найти товарищей, которые еще с утра подались в деревню в поисках пропитания.

Времена настали тяжелые. Царские стрельцы лютовали, лихих людишек убивали десятками, но их не убавлялось. Отовсюду прибывали все новые беглые холопы, множились, как муравьи. И поскольку урожаи в последние годы были плохие – всюду разруха и нищета. Разбойники из шайки Верескуна даже голодали, чего с ними давно уже не случалось. В темных душах зрело недовольство. И трудно было понять – кто виноват? То ли атаман потерял былую хватку, то ли и в самом деле наступал предел их земной жизни. Ведь было не раз уж говорено: во грехе добра не наживешь.

Денис вспоминал свое раннее житье-бытье, и порой сердце сдавливала тоска. Все ли он в своей жизни делал по правде?

Вдруг кто-то сзади окликнул его. Денис резко обернулся, по привычке крепко схватив рукоять сабли. На краю деревни он увидел Алешку Беца и Рябого, выходивших из-за высокого плетня.

«Этого-то еще зачем взял?» – раздраженно подумал Денис, имея в виду Рябого.

С момента появления в шайке Верескуна Рябой не раз попадал в нелепые передряги, но, к вящему удивлению разбойничков, до сих оставался жив и невредим. А ведь многие куда ловчее его ушли в мир иной. На этот счет у товарищей по шайке было особое мнение.