– Идем со мной, – улыбнулась Годунова, протянув казаку руку.

Где-то вдалеке скорбно и уныло заиграла свирель, и лес наполнился тихими, почти волшебными звуками. Словно прочитав его печали, Ксения тихо произнесла:

– Не спеши, казак, все увидишь сам.

– Где мое письмо?

– Письмо доставят вашему царю! – отозвалась Ксения. – Ты еще слаб вновь садиться на коня.

Они стояли у высокой изгороди с грубо сколоченными деревянными воротами. Толстые железные петли на воротах говорили, что постояльцы скита обосновались здесь прочно и надолго. Из-за частокола были видны дымки очагов. Ворота, несмотря на свои массивные доски, тихо распахнулись, Зырян и Ксения оказались внутри.

– Велесов скит, – тихо произнесла Годунова. – Храм и святилище всех богов на Руси.

– На Руси только один Бог, – буркнул Зырян, бегая глазами по сторонам.

– Ты помнишь тот голос: «помни богов своих, человече»? – спросила Годунова.

Зырян молча кивнул и буркнул:

– Голос помню, но богов нет.

– Они тебя помнят, казаче, – улыбнулась Ксения, крепко сжав руку Зыряна. – Они тебя всегда помнили.

Зырян осмотрел себя сверху вниз, от самых плеч до ног. Пробитого стрелой кафтана на нем уже не было. Была длинная белая рубаха с огненными соляриями, были полосатые новые порты да сафьяновые сапоги.

– Кто же они, эти боги? – обеспокоенно стал осматриваться по сторонам Зырян.

– Идем, – увлекла его Ксения.

За ней устремилась вереница молодых девок в белых сарафанах и желтых кокошниках. Девки вбежали в скит следом и ручейками растеклись по украшенным зелеными ветками липы избам, построенным вдоль частокола.

– Это Макошь… – Годунова указала на вырубленную из ствола толстого дуба женскую фигуру с большим животом.

– Понесла она, что ли? – сам не ожидая от себя таких слов, спросил Зырян.

– Она мать всего живого и земли русской, – пояснила Годунова и обошла вокруг истукана.

– Это языческие идолы, – хмуро буркнул Зырян.

Тесанное из дуба изваяние языческой богини угрюмо взирало на стоящего перед ней казака.

– В ее руках нити судьбы тех, кто верит в древних богов, – пояснила Ксения. – Она прядет линию жизни из тонкой пряжи Велеса, и там, где нити связываются в узлы, возникают причудливые события в жизни человека.

– Что же она уготовила мне? – спросил Зырян.

– Этого я не знаю, казаче! – грустно ответила Ксения.

Она обошла казака вокруг и положила ему свою тонкую ладонь на плечо. Ее тонкое красивое лицо с плавными линиями было похоже на лик самой Богородицы. Может, это она сама и была. Сама Богородица. Но что ей делать здесь, на языческом капище?

Зырян потупил взор, ему было страшно и больно смотреть в глаза этому идолу. Макошь словно видела каждый уголок его души, проникала во все потаенные местечки.

Зырян отвернул взгляд от богини и спешно перекрестился.

– Крестись, ежели сердце желает, – спокойно произнесла Ксения. – Макошь будет не в обиде.

Годунова вынула из рукава длинный, расшитый красными нитями платок и повязала его на палочку, воткнутую в трещину идола.

– Я знаю, что ты любишь гроши, казак. Макошь так сказала.

– Кому сказала? – удивленно прошептал Зырян.

– Волхвам, – тихо ответила Годунова. – Она все про тебя знает, – добавила Ксения.

На лицо казака упала крупная капля дождя. Она скатилась с кончика носа и упала на руку.

– Почему идет дождь? – спросил Зырян.

– Это не дождь, – пояснила Ксения. – То земля наша плачет.

Зырян почесал затылок и посмотрел на землю. Снежка, запорошившего поле и лес, не было. Под сапогами пробивались зеленые клочья травы. Они, словно зеленое покрывало, укутывали весь скит от бревенчатого частокола с одной стороны до маленьких деревянных воротцев, расписанных красной краской.