– Волк!

Я, наконец, вспоминаю, кто эта девушка и все, что произошло перед тем, как я потерял сознание. Сказка держит мою голову, обнимая обеими руками, и я чувствую, как ее всю лихорадочно трясет. Хочу сказать хоть что-то, чтобы ее успокоить, но в моем горле, словно ком гвоздей застрял. Невыносимая боль.

Бездомный лежит рядом, его голова похожа на обгоревшую спичечную головку. Если бы я не видел все собственными глазами, ни за что бы не представил… не поверил…

– Не засыпай…

Холодные пальцы касаются лица. Я смотрю в звездное небо и думаю о том, сумею ли я встать. Нужно забрать нас отсюда.

– Волк, ты в крови.

Приподнимаюсь на локте. В боку открытая рана и футболка уже насквозь мокрая. Красная лужа подо мной на асфальте. Ерунда. Это ерунда. Бывало и хуже.

– Волк, мне страшно, – Сказка дрожит и беспомощно всхлипывает. – Тут так много крови… что мне нужно сделать?

– Ты уже все сделала, – говорю я хрипло без голоса.

Я знал. Подозревал. Никакая она не заплутавшая между мирами потеряшка. Я видел много потеряшек, но такого я не видел никогда. Хоть я и, по-прежнему, понятия не имею, что только что произошло, и как она это сделала, но теперь я не сомневаюсь в одном: она – Сила и Свет. И нет в этом Городе никого, похожего на нее. Жаль, что Сумрак этого не видел.

Сказка помогает мне подняться и дойти до машины, которая просто в ужасном состоянии. Она выглядит так, как будто ее несколько раз перевернуло с ног на голову и выбросило под колеса КамАЗа. По сравнению с ней – я вообще в идеальном состоянии. Не считая разорванного и торчащего из моего бока мяса – все в полном порядке. Футболка в том месте теплая и липкая. Кажется, его пальцы целиком зашли внутрь. Надо поскорее вернуться, остановить кровь, зашить чертову рану.

Падаю на сиденье. Пытаюсь сосредоточиться. Я сумею завести мотор, если соберусь. Я могу одолжить Силу у Города. Мне просто нужно настроиться.

Сказка пробует открыть переднюю дверь, но ее наглухо заклинило, и девчонка садится за мной, тут же спрашивает:

– Она точно поедет?

Я не отвечаю. Смотрю перед собой пустым взглядом, собираю волю в кулак.

– Может, стоит попросить помощи?

– Какой, на хрен, помощи?! – взрываюсь я лающим хрипом.

То, что тут произошло, наверняка уже прокатилось волной по всему Городу. Еще несколько минут и тут будут все, включая Питбуля. А я сижу в раздолбанной тачке, полностью готовый к употреблению, даже разогревать не нужно! Приятного аппетита!

Сказка молчит, тихонько всхлипывает за моей спиной.

– Прости, – шепчу я, сглатывая гвозди. – Мне больно. Покопайся в бардачке, там должны быть таблетки.

Она стряхивает осколки с сидения и перелезает вперед. В бардачке куча всякого хлама и пока Сказка в нем копается, я останавливаю все мысли, закрываю глаза, делаю глубокий вдох, выдох, и поворачиваю ключ. Двигатель покашливает и заводится.

– Завелась! – восторженно восклицает Сказка, и показывает пузырек в руке. – Это они? Тут написано…

Выхватываю таблетки, высыпаю горсть на язык и тут же разгрызаю.

– Нельзя сразу столько… – она не договаривает, видя, как я их проглатываю.

Мы едем медленно. Лучше так, чем совсем никак. Не думаю, что сейчас возможно разогнать это корыто и оно при этом окончательно не развалится. Город на удивление, тих и безмолвен. Кажется, то, что произошло, поразило и его тоже.

Смотрю на дорогу сквозь сетку трещин лобового стекла, одной рукой держась за руль, а другой за рану в боку. Кровь и не думает останавливаться. Успеть бы добраться до Бункера.

Бездомный снова и снова встает перед глазами. Память подсовывает настолько яркие и четкие картинки, словно он все еще лежит на капоте. Мраморное лицо в метре от моего. В тело постепенно возвращается чувствительность, бок начинает ныть от боли, как будто пальцы этого ублюдка продолжают пробираться под кожу. И вдруг я вспоминаю белое пламя. Белое, мать его, пламя!