—Поль, выйди! – попросил брат, и я уже с радостью собралась было ретироваться из комнаты, но меня остановил спокойный голос:

—Останься, — и не попросил, но и на приказ не очень похоже. Я не поверила своим ушам. И на всякий случай моргнула пару раз в надежде, что галлюцинация пройдет.

А Давид не сводил с меня взгляда.

—Бродяга тебе все здесь покажет, — вновь продолжил говорить Дава, — Не уезжай.

Я слезла со стула, неопределенно пожала плечами, до конца не решив, быстренько свалить из дома, или подождать брата.

—Охраняй! – тихо скомандовал Давид и Бродяга, поднявшись на ноги, придвинулся ко мне. И весь будто бы напрягся, даже на Костика посмотрел с угрозой.

Решила не нагнетать атмосферу, и вышла из кухни. Бродяга вальяжно вышагивал рядом, а я услышала первую фразу брата:

—Ты бы оделся ради приличия. Зачем ее лишний раз смущать?

—По делу или поболтать? – тихо спросил Дава.

Больше послушать не удалось, пес утянул меня в другую комнату. Просторную гостиную с мягкими угловыми диванами и стеклянной стеной. Двери в сад были распахнуты, зеленый газон манил, так и хотелось пошагать по травке босиком.

—Погуляем? – предложила я псу. Тот согласно порычал и потопал впереди. А я решила сбросить туфли и пошагать по мягкой травке, пусть и в чулках.

Бродяга оказался игривым псом, и я как—то не сразу заметила, что во дворике появились зрители наших с псом догонялок.

Хозяин дома, уже одетый в потертые джинсы и простую футболку, стоял на террасе у входа в гостиную и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за нами. Он и вправду улыбался. Не так, как раньше, криво, словно выдавливал ее из себя. А искренне и совсем по—мальчишески.

И я запнулась. Бродяга легко налетел на меня. Я не успела увернуться и в следующее мгновение оказалась на траве, ощутимо приложившись затылком и копчиком.

— Фу! – рявкнул Дава. Секунду я размышляла, кому именно был адресован приказ. Пес виновато заскулил. А Давид уже приподнимал мою голову, ощупывая затылок.

—Сколько пальцев? – потребовал Дава ответа, склонившись надо мной.

—Стыд какой, — прошептала я, игнорируя вопрос Давида, — А можно я как будто память потеряла, ты меня в больницу отвез, там оставил и все опять в порядке?

А что, чем не выход? Но Дава только головой покачал. Голову мою ощупывать перестал, но сидел рядом, склонившись надо мной. Подняться не помогал, да и не позволял, стоило мне попытаться сесть.

—Полежи минутку, — приказал он, и вновь четырьмя пальцами перед лицом потряс, — Посчитала?

—Да вы, однако, шутник, Давид Сергеевич, — хмыкнула я, — Кроме самолюбия ничего не пострадало.

Вот только Дава уже не слушал. Встать он не позволил, зато сам ниже склонился.

—Ты упрямо продолжаешь выкать, — его губы растянулись в улыбке и лицо очень близко оказалось от моего.

—Пусти, пожалуйста, — тихо попросила я. Совсем не готова я к такого рода действиям и поступкам. Я еще не свыклась с мыслью, что сегодня встретила его, что он так кардинально поменялся. Теперь я два года буду переваривать эту информацию. Возможно, тронусь умом, хотя, казалось бы, куда уж больше.

—Нет, — ответ он уже выдохнул в мои губы и целовал. Совсем не нежно и ласково, скорее наоборот. Сильно, жестко, жадно, сминал, напирал, словно испытывал неуемную жажду и, наконец, стремился утолить ее.

—Кхм, кхм, — услышала громкое покашливание сверху.

—Свалил бы ты, Костян, — проворчал Дава и совсем не испытывая стыда, вновь принялся целовать меня, уже нежнее, но не менее страстно.

—Э, совесть имей! – прикрикнул Костик, — Она вообще—то моя сестра, на минуточку!

—Можно подумать, я забыл, — пробормотал Давид и, встав, помог подняться мне. А я находилась в ступоре. Как—то мозг совсем не соглашался принять информацию.