– Что? – спросил он.

– Ты похож на копа, у которого украли форму.

– Уж получше, чем увядающая рок-звезда в отчаянных попытках вернуть славные дни. Куда ее поставить? – кивнул он на маркерную доску.

– Рядом со шкафом, пожалуйста.

Тэйлор прислонил доску к стене. Поскольку места не хватало, пришлось ставить ее торцом вверх.

– Ответы, Уинтер.

– Как только пройдешь третий тест, так сразу.

– Тест? О чем вообще речь?

– Просто пара вопросов, не о чем волноваться, – сказал я с кислой миной. – По крайней мере, я надеюсь, что не о чем волноваться. Вопрос первый: ты кого-нибудь убивал?

– Что?! Ну конечно, я никого не убивал.

– Вопрос второй: допустима ли ложь в каких-нибудь случаях?

Тэйлор сверлил меня глазами и ничего не говорил.

– Отвечай на вопрос.

– Недопустима.

– А если у маленького Джимми умер любимый щенок и мама сказала ему, что его Скрэппи убежал по радуге, живет теперь на Солнечной ферме и будет до конца дней своих бегать за кроликами и есть рибай-стейк?

– Ну, хорошо, наверное, бывают ситуации, когда ложь допустима.

– И ты сейчас искренне говоришь, ведь так? В данный момент ты же не врешь?

– Ну, хватит! Я вообще не понимаю, что вы тут задумали, но если в ближайшие две секунды вы не начнете объяснять, ищите себе другого дурака и играйте с ним в свои интеллектуальные игры.

– Поздравляю, – расплылся я в улыбке. – Ты блестяще справился с тестом.

Тэйлор покачал головой и пошел к двери.

– Плохой поисковый портрет может испортить все дело.

Тут он застыл, держась за дверную ручку.

– У тебя сейчас миллион вопросов в голове, но есть один самый главный.

Тэйлор смотрел на меня, а я на него. Кивком я указал ему на кровать.

– Садись, давай поговорим.

Тэйлор подошел к кровати и сел.

– Мне нужно было знать, могу ли я тебе доверять, – сказал я.

– Почему?

– Мы дойдем до этого. И еще мне нужно было знать, смогу ли я с тобой работать. В самолете, когда я спрашивал твое мнение о видео, я хотел проверить, скажешь ли ты мне собственное мнение или то, что я хочу услышать. Я терпеть не могу тех, кто всегда со всем соглашается. Затем, в участке, мне нужно было понять, умеешь ли ты думать самостоятельно. Ты знал, что я даю нерабочий портрет, но ничего не стал говорить. Отличный ход, между прочим.

– Но почему? Я не понимаю этого, вообще не понимаю. Зачем такие предосторожности?

– Потому что у меня есть одна гипотеза. И она основана на такой впечатляющей попытке повести расследование по ложному следу, что даже я признаю ее исключительность.

Я остановился на минутку, чтобы Тэйлор поймал ход моих мыслей.

– Когда я дал поисковый портрет, я сказал, что мы ищем белого мужчину ростом метр семьдесят пять, которому за тридцать, стройного и с высшим образованием. Пять элементов описания. Два из них истинны, а три могут быть ошибочны, – я пожал плечами. – А могут быть и правильными. Какие два точно верны?

– Это вопрос с подвохом, – сказал Тэйлор. – Все пять верны. Вы взяли информацию из видео. Человек, который бросал спичку, точно белый, стройный, примерно метр семьдесят пять. Учитывая характер убийства, можно предположить, что он образован и ему за тридцать. В общем, это не высшая математика, Уинтер.

Я помолчал несколько минут, чтобы Тэйлор подумал о том, что сам только что сказал.

– Черт. Убийца не тот, кто бросил спичку. В этом ваша гипотеза?

– Ты попал почти в самую точку в самолете, сказав, что поджигатель действует, как робот. Совсем чуть-чуть ты ошибся, – сказал я, расставив большой и указательный палец на сантиметр друг от друга. – Разгадка – в отсутствии эмоций, здесь ты прав. И есть гораздо более легкие способы убийства, более эффективные. На этот счет ты тоже не ошибся.