Конечно, все и так знают, что такое внимание, утверждал сто лет назад Джемс. Может, и так. Впрочем, замечу, что сам Джемс посвятил шестьдесят страниц своего психологического опуса рассуждениям о том, что же это такое.

Модель, давно используемая психологами, основана на идее “прожектора”, который выхватывает из тьмы интересующие нас вещи, наводя на них фокус, а все ненужное оставляет в темноте. Эта аналогия заставляет меня чувствовать себя спелеологом с фонариком на лбу, который видит лишь то, что прямо перед его носом. Это сравнение не совсем верно, поскольку в реальности человек почти всегда может сказать, что именно он видит боковым зрением. К тому же “прожектор” не избавляет нас от игнорирования множества деталей того, на что мы якобы внимательно смотрим.

Поэтому лучше подумать о проблемах, для решения которых эволюция породила это самое внимание. Первая проблема обусловлена самой природой. Мир переполнен отвлекающими факторами. Здесь неимоверное количество объектов: и ярко окрашенных, и крупных, отбрасывающих тень, и быстро движущихся, и приближающихся к нам, и издающих громкие звуки, и необычных, и пахучих. Эта какофония ждет сразу за дверью дома. Если кто-нибудь встретит нас на улице и спросит: “Как жизнь?”, точный ответ дать будет непросто. Можно начать так: “Мои глаза радуются великолепию красок. Нас окружают невероятно огромные каменные башни. Время от времени мимо проносится гора металла и пластмассы. Меня обгоняют хаотично движущиеся фигуры с размытыми лицами. Над моей головой носятся небольшие компактные объекты. Откуда-то слышится гул; фигуры с размытыми лицами издают прерывистое бормотание; шумят каменные башни. Мое обоняние привлекает запах чего-то спелого и запах чего-то гниющего…”

Вместо этого мы говорим: “Да так… Ничего особенного”.

Честно говоря, ничего довольно точно описывает количество вещей, которые мы замечаем. Один из способов разрешить проблему “пестрой, шумной хаотической смеси”, с которой сталкивается младенец, приходя в мир – это игнорировать большую ее часть. Проходят дни и недели, мы взрослеем и научаемся справляться с этим беспорядком, просто не обращая на него внимания. К тому времени, когда мы начинаем самостоятельно выходить из дома, мир систематизирован, а наполняющие его объекты классифицированы и “приручены”. Еще несколько лет – и мы уже умеем воспринимать улицу, на самом деле почти не видя ее.

Вторая проблема заключается в том, что даже игнорируя большую часть окружающего мира, мы все равно способны воспринимать лишь небольшую его часть. Мощность наших сенсорных систем ограничена и в объеме информации, и в скорости ее обработки. Свет, который мы видим – видимый свет, – это невообразимо малая часть спектра, а то, что мы слышим – малая доля того, что можно услышать. Наши глаза, как и другие сенсорные органы, в конкретный момент могут обрабатывать лишь небольшое количество информации: чтобы преобразовать световой сигнал в электрический, нейронам требуется изменить структуру своих пигментов. В момент, когда это происходит, клетка больше не реагирует на свет. А то, что не попадает внутрь глаза, мы не видим. И хотя мы со своими невероятно крутыми мозгами представляем собой огромные процессоры для параллельной распределенной обработки данных, у наших вычислительных мощностей тоже есть рамки. Самые лучшие компьютеры не умеют думать как человек (во всяком случае пока), но информацию они все же обрабатывают гораздо быстрее нас. К счастью, не все в мире одинаково информативно или важно, так что нам и не нужно видеть все.