В горле снова встаёт ком, а мысли уносятся в то время, когда я практически отпускала своё прошлое. В июнь, когда я, счастливая, живая, с горящими глазами, танцевала на деревенском празднике и водила хороводы. В какой-то момент я даже поверила, что всё будет хорошо: он меня снова робко поцелует, мы будем гулять по березняку, а потом поженимся и станем обычной счастливой семьёй. Думала, что могу стать той простой девчушкой, которая счастливо выйдет замуж и обретёт поддержку мужа.

Сейчас, выходя на просёлочную дорогу, я понимаю только одно: я трусиха, которая вечно бежит от чего-то, хоть и не всю свою жизнь, но с частой периодичностью. Ведь мне в голову уже приходила мысль о том, что я могла бы остаться.

Да, мне пришлось бы пережить слухи и сплетни, попроситься жить в чужой дом и придумать причину того, как я спаслась и почему убежала в ночи. Вынести тяжелый период осознания того, что близких больше нет, принять поддержку Николь и попытаться преодолеть это несчастье. Но я убежала, позорно поджав хвост и приняв это за знак свыше. Ринулась дальше в путь, хотя знала, что эта дорога приведёт меня к ещё большим проблемам.

Менять уклад жизни всегда сложно. Но ещё сложнее адаптироваться к новой реальности.

Пути назад уже нет. Нельзя же свернуться калачиком и плакать о своей судьбе всю оставшуюся жизнь?

Хотела бы я хоть глазком подглядеть на то, что ждёт меня в столице. Смогу ли я там осесть? И взглянуть бы ещё в прошлое для спокойствия… Что-то мне подсказывает, что такой сильный пожар не был случайностью.

Но кто мог сжёчь целую семью дотла? Соседи меня любили, разве что недолюбливала старая карга Инга да наш кот Маркиз. Первая вечно бубнила о том, что я не на своём месте (что, кстати, являлось правдой), а второй всячески меня избегал. Но не могла же эта невинная старуха лишь из неприязни поджечь нашу избу? Нет, не могла.

Возможно, всё это и было случайностью, но уж слишком много таких «случайностей» произошло в моей жизни. Найти связующую нить этих событий я не могла — не позволяли скудные знания.

Поэтому я просто решила оставить всё как есть и идти дальше, куда дорога приведет.

А она привела меня к небольшому городку, в который мы часто заезжали с приёмным отцом Эрнестом. Благодаря тому, что мы часто выезжали на ярмарки за пределы нашей деревни, я знала дорогу до столицы довольно хорошо.

Эрнест был любящим отцом и большим добряком. В городе он всегда покупал мне леденец в лавке и этим поднимал моё настроение. Денег у нас много не водилось, но леденец являлся традицией. Я до сих пор помнила его приторно-сладкий вкус.

Мелисса всегда бурчала о растрате средств, но я видела, как она совала мужу монетки перед нашим с ним отъездом. Хоть она и была довольно строгой матерью, но тоже очень сильно меня любила.

Урождённая североянка и дочь Вэльского купца, однажды Мелисса с отцом остановились в деревне, где жил Эрнест, и безвозвратно влюбилась в него. Да так, что разорвала все связи с родней и переехала к жениху. С её слов, она ни разу не пожалела о своём решении, тем более, у них родилась такая замечательная Алекса. Девочка пошла вся в отца: почти у всех Ладорганцев были тёмные волосы и карие глаза. А вот Мелисса в деревне смотрелась чужой со своими светлыми локонами и серыми глазами.

Воспоминания о приёмной семье отвлекают меня встающими перед глазами образами родителей. И Алексы, место которой я заняла.

За эти годы вина за совершенный поступок хоть и притупилась, но каждый раз возвращается с удвоенной силой.

Эрнест и Мелисса растили чужого ребёнка. Любили, кормили, лелеяли... и за это расплатились жизнями.