Я удивлённо смотрю на Люцию, но киваю, не понимая, как она может так грубо говорить о придворных Императора.

Будучи не совсем согласна с тем, что герцог мне друг, я всё же киваю, и Люция ведёт меня к лошадям, возле которых уже стоит Джонатан.

Парень мне улыбается. Солнце золотит его светлые взлохмаченные волосы и эфес меча, что висит на его поясе. Встречаясь взглядом с суровой Люцией, оруженосец герцога отвешивает мне поклон, как того требуют манеры. Удостоверившись, что я в полном порядке, Люция уходит, ещё раз шепнув мне на ухо:

— Доверяй только герцогу, Лайла.

Оставшись с Джонатаном, я протягиваю ему свои вещевые мешки, и он крепит их к третьему коню, который переминается с копыта на копыто. Таких лошадей я уже видела однажды: в ту ночь меня из усадьбы графини уносил такой же вороной жеребец.

Я вспоминаю Рейнольда и поджимаю губы — интересно, пересечёмся ли мы с ним снова? И как он отреагирует на то, что я снова оказалась втянута в проблемы по самые уши?

— Джонатан, лошади готовы? — раздаётся за моей спиной чувственный голос Кирана, и я оборачиваюсь.

На герцоге его угольный камзол, украшенный синей и серебряной вышивкой, да узкие штаны, а на ногах — высокие сапоги, что отполированы до блеска. Его чёрные, как смоль, волосы идеально расчёсаны и прикрывают уши.

Но больше всего в нём притягивают его глубокие синие глаза, обрамлённые длинными ресницами — колдовской взгляд Кирана вновь заставляет моё дыхание перехватиться, а сердце пропустить удар.

— Да, Ваша светлость. Всё готово, — отвечает ему Джон, пока я тщетно борюсь со своими чувствами к герцогу.

Мимо нас снуют слуги, но я их уже не замечаю, ведь Киран Ердин перетягивает на себя всё внимание.

— Отлично, — Киран подходит ближе и легко целует мою руку в перчатке, заставляя меня тут же впасть в краску. Затянутая в корсет грудь мешает мне дышать, и я надеюсь, что моё смятение не слишком заметно в моменте последних приготовлений к отъезду. — Тогда пора.

Его руки обхватывают мою талию, выбивая из моего горла тихий протестующий писк. Киран легко, словно пушинку, сажает меня на вороного коня, разглаживая все складки моего платья.

Вцепившись в луку [1]седла, я испытываю дежавю, и мысленно молю только об одном: чтобы Киран сел на мою лошадь, а не на ту, что стоит с конём, на котором я сижу. О Ночь, как вообще на этой животине можно устойчиво сидеть?!

— Что, боитесь? — неожиданно спрашивает меня Киран, усмехаясь и поднимая голову.

Я поджимаю губы, но он и так видит, что я напугана и растеряна, поэтому не требует ответа.

Герцог накидывает на свои плечи такой же тёмный плащ, как и на мне. Застежка с драгоценными камнями блестит на солнце, переливаясь всеми оттенками синего.

Между тем Джон, тоже в плаще, разворачивает свою лошадь в сторону ворот, проверяя, надёжно ли всё закреплено.

— Сами поведёте коня?

Нахальный вопрос Кирана застаёт меня врасплох, и я не успеваю толком ничего ему ответить, как он взлетает позади меня и берёт в руки поводья. Рядом с нами Джон на своём жеребце трогается с места, а за его лошадью бежит третья, привязанная к его седлу.

Все мысли тут же пропадают из моей головы, когда Киран прижимает меня к своему телу и пришпоривает коня, а я оказываюсь прижала спиной к его груди, вдыхая ни с чем не сравненный запах моря, хвойного леса и летней грозы.

__________________________________________________________

[1] Луками называют приподнятые края седла, точнее, их изгибы.

9. Глава 8. Первые капли

Моё сердце перестаёт стучать, как бешеное, только когда мы полностью переходим на скачку по дороге, вьющейся через сосновый лес. Я чувствую жар, идущий от тела Кирана и его руки на своих бёдрах. Его дыхание опаляет мне левую щеку и это сбивает все мои мысли.