Из шахт рудников к обогатительным фабрикам Северного и Центрального шахтокварталов и от фабрик к шлюзам Города непрерывными потоками ползли грузопоезда. Эти потоки необходимо было направлять свободными маршрутами, устанавливать очередность, внимательно следить за тем, чтобы нигде не возникало заторов и пробок. Учитывая деликатный характер перевозимого груза, грузопоезда с радиоактивными элементами не должны были попадать в пробки ни при каких условиях. Работа чистильщика и заключалась в том, чтобы обеспечивать грузопоездам с ураном и прочими бяками зеленую улицу – задача, никогда не встававшая перед шахтерами в Старых Мирах.

В этот день, и без того изобиловавший то и дело возникающими пробками, все движение окончательно спутал и переломал все графики и схемы перевозок невесть откуда взявшийся безлитерный и нигде не числящийся грузопоезд, пропустить который надлежало, однако же, вне всякой очереди. Вылетел он из бокового отрезка шахты со стороны Пульсарки, откуда, естественно, никто ничего подобного не ожидал, и ожидать не мог, и тут же образовал дичайшую пробку, заткнув собою сразу две развилки и служебный коммуникационный тоннель.

В ЦУПе царила полная и совершенная растерянность. Санационное начальство – почему-то во главе с коммодором Корном, ответственным не за перевозки, а за подготовку санационных кадров – с начальственных басов перешло на пошлый визг. И если бы не вмешательство Аны, неизвестно, чем бы весь этот бедлам закончился.

Успех Аны и ее последующий перевод на место старшего чистильщика обусловлен был, естественно, ее способностью работать в симбиозе с компьютером. Однако сам факт такого назначения затронул интересы очень многих людей. Прежде всего, заволновалась прежняя чистильщица, обладавшая большим опытом работы, но не имевшая контакторов. Взволновались и другие операторши, которым Ана невольно перебежала дорогу. Злость, зависть и страх взбудоражили всю их маленькую общину, причем назначение каким-то боком задело, по-видимому, не только санаторок. Уж очень деликатное это дело, проводка грузов, и отнюдь не только в плане очередности. Отмашка на травлю Аны явно исходила сверху.

Травля была изобретательной, постоянной и по санаторному жестокой. Не принимавшие участия в травле санаторки не смели даже взглядом выразить Ане сочувствие. Ана держалась, сколько могла, но когда одна из обидчиц плюнула ей в пиво, она не выдержала.

Обидчица, здоровенная бабища, санаторная ветеранша, поднаторевшая во всякого рода “выяснениях отношений”, отступила на шаг от столика Аны и сказала, обращаясь к глумливо гоготавшим товаркам:

– Куда-то надо харкать. Не на пол же, он дырявый. Попадешь еще там, на нижних этажах, кому путному на сапог! – И тут же, взревев от ярости, кинулась в драку: Ана с размаху выплеснула пиво ей в лицо.

Однако дело ей пришлось иметь не с изнеженной девочкой из благополучной семьи. Для Аны, дочери докера космопорта, путь наверх был ой-как непрост, и навидалась она на этом пути всякого. Не успев понять, что такое с нею, собственно, происходит, обидчица оказалась впечатана физиономией в металлические прутья пола, а бока ее вступили в чрезмерно интимный контакт с тяжелыми ботинками Аны.

На помощь зачинщице бросилась вся компания обидчиков, и тут Ану не могли выручить уже никакие бойцовские навыки. Ее зажали, в мгновение ока опрокинули на пол и, мешая друг другу, принялись азартно избивать. Ни вблизи бара, ни у мониторов слежения в это время, естественно, не оказалось ни одной вертухайши.

– Следов, следов не оставляйте, – кричала в спины не на шутку разошедшихся товарок заказчица расправы, сама в ней участия не принимавшая в силу высокого ранга чистильщицы. И в этот момент раздался негромкий голос, как ни странно перекрывший азартные вопли санаторок.