Сажусь и тут же морщусь от головокружения и слабости. Ощущение, что вот-вот, и опять вырублюсь. Надо всё-таки поесть.

И стоит только подумать об этом, как я замечаю поставленную на тумбочке тарелку со стейком лосося, овощами и даже пюрешкой. Там даже соус имеется. Какая прелесть. Ещё вилка с ножом почти в ресторанной подаче лежат.

С ножом...

Я хмурюсь, обдумывая, насколько разумно будет его себе припрятать. По виду не особо острый, да и вряд ли Кирилл стал бы мне его любезно подсовывать, если бы не был готов к любым последствиям.

Да к чёрту. Не хватало ещё голову ломать. Сейчас главное — хорошенько поесть. И, кстати, очень даже вкусно. Хотя мне, наверное, сейчас всё показалось бы таким.

Так увлечённо опустошаю тарелку, что не сразу даже замечаю, как открывается дверь, являя мне похитителя.

На Кирилле простая чёрная футболка и джинсы. Такая обыденная одежда, что даже непривычно. Вчера он как из бизнес встречи вернулся, а теперь статус выдают, разве что, взгляд, манера держаться и в чём-то даже сама внешность. Всё же сложно представить, чтобы такой мужчина был каким-нибудь офисным сотрудником.

Я презрительно кривлюсь.

— Хочешь десерт? — вдруг спрашивает похититель то, что вот ну совсем не вписывается ни в обстановку, ни в мою на него реакцию.

Я бросаю на него взгляд, но тут же отвожу. Чем дольше смотрю на Кирилла, тем меньше уверенности, что смогу с ним справиться. А сдаваться мне никак нельзя. Лучше даже абсурдные способы борьбы, чем смирение.

— У меня болит рука, — хмуро сообщаю я, решив прощупать почву. — Она настолько затекла и покраснела, что могут быть серьёзные последствия. Если вы всё-таки собираетесь возвращать меня папе, не думаю, что он оставит без внимания моё состояние.

Чувствую пристальный взгляд, но не смотрю в ответ. Не знаю, насколько именно он сошёл с ума, но, как бы ни были сильны Ковалевские, вряд ли не опасаются проблем со стороны моего отца. Да, война уже начата, но вряд ли им нужны масштабные потери. А если я в итоге вернусь к папе как-либо раненной, этого не избежать.

— Ты свободно держала этой рукой вилку, а сейчас зажимаешь нож, — спокойно сообщает Кирилл. — Да, кожа пострадала, но это решаемый вопрос. Пока ты спала, врач осмотрел твою руку и общее состояние. Сказал, что достаточно хорошо кушать и мазать рану этим, — похититель показывает мне какой-то тюбик, который держит одними пальцами левой руки. — И ты быстро придёшь в норму.

«Хорошо кушать»... Звучит даже мило и чуть ли не добродушно, вот только от того ещё более жутко и издевательски. Ведь это Кирилл. Человек, который ходит по головам. Он вот и то, что у меня нож в руке, сказал так же холодно и отстранённо, как всё последующее. Просто отметил факт.

Кстати, я и не заметила, когда вдруг зажала нож. Но как вцепилась, так и отпустить вдруг не могу. Хоть какая-то видимость защиты.

— Раз уж ты уже поела и не ответила про десерт, предлагаю сходить в ванную, привести себя в порядок, а потом займёмся твоей рукой, — похоже, Кириллу вообще нет дела до того, что я никак не отпущу оружие.

Видимо, он уже к чему только не привык в своей жизни и даже не сомневается, что в случае чего справится со мной за секунды. Наверняка Ковалевские неоднократно использовали силовые методы, причём не брезговали делать это и сами. Ведь когда похититель показывал мне тюбик мази, я уловила, что костяшки пальцев у него сбитые. Как от ударов.

С этой мыслью я невольно разжимаю руку, сжимавшую нож. Тот опускается на тумбочку с довольно громким звуком. Тем самым, который не может не привлечь внимания.

Кирилл лишь бросает короткий взгляд на нож, никак не комментируя мою безмолвную капитуляцию. И пусть на самом деле это не совсем она, но тот звук наверняка воспринялся именно ею.