Ведь ей нравится. Знаю наверняка, а потому наваливаюсь, уже почти лежу на ней, лишь слегка создавая себе опору одной рукой. Этого не хватает, чтобы перебить острое ощущение соприкосновения наших тел, от которого нас обоих уже ведёт. Целую увереннее, быстро касаюсь талии и бёдер. С трудом сдерживаюсь, чтобы полотенце не развязать и не проникнуть под него руками. Вместо этого пробую кончиком языка сомкнутые губы у входа, желая проникнуть внутрь. Они непроизвольно раскрываются, чем я сразу пользуюсь и дразняще скольжу языком. Пока ненадолго, лишь пробуя.

Девочка оказывается сладкой, я чувствую вкус мёда и корицы. Видимо, это её естественный, потому что ничего такого я ей поесть не приносил. Лёгкое касание губами, ещё одно, и мой язык проходит по её зубам, нёбу, встречается с её языком и вовлекает во взаимодействие.

Нежность затапливает, когда Марина окончательно сдаётся, и, чуть помедлив, робко отвечает, пробует новые ощущения с искренним любопытством. Как же всё-таки это по-особенному: целовать ту, к которой никто прежде так не прикасался. Она будто только моя, по крайней мере, сейчас.

Хочу и губами, и руками впитать её в себя, насколько это позволительно и возможно. Одной глажу нежную кожу плеч, а второй массирующими движениями пробираюсь ниже.

Марина, окаменев, замирает, когда я всё-таки слегка приподнимаю полотенце. Не так, как хотелось бы, но достаточно, чтобы оголить ноги почти полностью. Дальше не захожу не столько потому, что не хочу отпугнуть девчонку, а сколько потому что сомневаюсь, что тогда удержу себя в руках. И так позволяю себе уже больше, чем собирался. Но как иначе, когда её напряжение так скоро исчезло под нахлынувшими новыми впечатлениями? Девочка, оказывается, очень страстная, умеет полностью отдаваться моменту. Кажется, она даже забывает, что формально я — её похититель. Сейчас я для неё прежде всего мужчина.

Она не отталкивает меня даже когда я чуть пробираюсь под полотенце, а потому я отстраняюсь сам. Резко, огромным усилием воли, чуть ли не разрывая себя по живому.

Вот только способность мыслить не сразу приходит. Заворожённо смотрю на её прикрытые глаза, растрёпанные волосы и припухшие от моего поцелуя губы.

Офигеть, вроде бы ничего такого не произошло, но ощущение, что мы непростительно далеко зашли. Этот поцелуй словно перенёс нас на иной уровень взаимоотношений, породил ощутимую связь и не столько даже физическую. Представить себе не мог, что такое возможно. Но теперь понимаю, что надо что-то с этим срочно делать, пока окончательно всё не испортил.

Марина тяжело дышит и вот уже смотрит на меня шалыми глазами, не понимая, почему всё закончилось. Соблазн в чистом виде. Я то пришёл в себя, а она явно ещё нет.

Быстро задавливаю внутри себя вновь зарождающееся желание и неуместное воспоминание о том, как она неосознанно потянулась ко мне за новым поцелуем, когда только начал отстраняться. Поднимаюсь с кровати, отхожу к двери, оттуда смотрю на Марину скорее невидящим взглядом.

— Что ж, будем считать, что инцидент исчерпан, — говорю жёстче, чем собирался. — Я пойду за аптечкой, а ты пока всё-таки оденься.

Улавливаю, как девочка вздрагивает и резко берётся за мою рубашку, которую всё же взяла с собой в той потасовке. Сколько эмоций в этом её рывке, столько досады и злости, что меня снова чуть ли не затапливает.

Нельзя. Пусть лучше ненавидит, чем становится ближе.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что если предпримешь ещё одну попытку к бегству, я отреагирую иначе, — добавляю строго, хотя сомневаюсь, что Марина сейчас пойдёт на это.

С другой стороны — я и когда в ванную её отправлял, сомневался. Но девчонка умудрилась сглупить.