– Дак я, это, просто передать, так сказать, мнение коллектива… – испуганно залепетал Перумский, – в принципе-то всё нормально, просто чуть бы помягче с людьми, а, Игорь Ильич?

Бурштывин встал, набычился, выпятил нижнюю челюсть, вывернул губы и двинулся на Перумского, сжав кулаки.

– Значит, говоришь, всё нормально?

– Да, да! Конечно, Игорь Ильич, никаких проблем…

Бурштывин вплотную приблизился к Перумскому, и Перумский, стал ещё меньше, и его уже трусило-потряхивало довольно заметно.

– И значит, говоришь, все довольны организацией труда? – Бурштывин в упор исподлобья смотрел на Перумского.

– Конечно, Игорь Ильич. Это я, так сказать, извиняюсь, немного сгустил краски… то есть немного неправильно вам доложил.

– Пошёл вон, – стиснув зубы, проговорил Бурштывин, – все довольны, а ты мне тут горбатого лепишь. Ещё раз мне попадёшься, отправлю красить урны в плохой район. Понял, писака?

– Я… это… извиняюсь, Игорь Ильич. Вы уж простите… Я как-то не то, – невнятно забормотал Перумский и открыл дверь, – спасибо, Игорь Ильич, извините, пожалуйста… я оторвал вас от дела. Больше не повторится.

Как пробка из бутылки, вылетел из кабинета Перумский.

Бурштывин вернулся за стол, и тяжело опустился в кресло.

– Ну, как тут работать? Как можно с такими людьми вообще решать какие-либо вопросы?

Бурштывин вызвал секретаря.

– Так, значит, – сказал он, – на завтра я объявляю всем выходной, подготовьте распоряжение. Как раз пятница, пусть народ отдохнёт три дня подряд. И ещё. Перумскому запишите от меня взыскание, а именно лишение квартальной премии. За ненадлежащее отношение к выполнению своих прямых служебных обязанностей.

– Товарищ Юркутов. Хочу вам сообщить, что вы очень неплохо смотритесь…

– ?..

– … что вы хорошо выглядите на подарочном календаре, образец которого вчера привезли из типографии.

– Э-м… Да ну!

– Точно! Если не верите, можете взглянуть сами.

– Могу взглянуть? Где?

– Вы там в первой шеренге в строю кадетов на параде. Фотография хорошая, зафиксирован весь строй, и поскольку вы в первой шеренге, то…

– Где можно посмотреть эту хре… гм… этот календарь?

– Я же сказал. На подарочном календаре, товарищ Юркутов. Вы там чуть-чуть левее знаменосцев, второй, слева.

– Да понял я, понял. Ну и чего? От меня чего надо ещё?

– Ничего. Просто говорю, что привезли образец подарочного календаря, а там ты и другие ребята.

– Ё-моё, дайте посмотреть-то! Что вы мне всё вкручиваете… видел – не видел, смотрел – не смотрел, тары-бары… Я ж не видел!

– Ладно, так и быть, покажу, он в моём кабинете у стола на стене, справа. Только не сейчас, у меня есть дело, срочный звонок в департамент.

– Угу-м.

– Так что потом заходи, посмотришь.

– Ну, да.

– Где-то ближе к четырём.

– Ага-м.

– А вообще-то, на вот тебе ключ от кабинета, пойди сам посмотри, а то мне некогда с тобой заниматься. Я очень занят.

– Эге-м.

– Что?

– Я пошёл.

– Иди. Иди и смотри.

– Ну, я пошёл.

– Иди, иди. Я от тебя устал, товарищ Юркутов.

– Что за «товарищ»? Какой я вам товарищ? Старый режим, что ли вспомнили, на самом деле?

– На самом деле, я ваш, и не только ваш, но и ваш тоже преподаватель, а вы мой студент. Следовательно, мы товарищи. Не друзья же, на самом деле?

– На самом деле, не друзья, но и не товарищи. Я сам по себе.

– Сам по себе ты будешь за забором, а пока ты в учебном корпусе, ты – товарищ. Мы все здесь товарищи.

Вот – образец современного молодого хама. Ни «спасибо», ни «пожалуйста», ни «здрасьте», ни «до свиданья». Дай посмотреть! Дай денег! Дай жрать! Участник парада… ёлкины гвозди! Его, этого Юркутова, надо было выгнать ещё на этапе подготовки, а то поставили, да ещё в первую шеренгу! Товарищ Юркутов…