– Николай Степанович, я устал от этого разговора, честно говоря. Делайте, что хотите! И если вы думаете, что одного Волоскова будет достаточно, то пусть так и будет.

– Андрусик! Давай только без этих мелочных обид! Пойми, Волосков – это универсально. Волосков – это безопасно. Почти. Мы никого не задеваем. Волосков – это просто Во-лос-ков! А вот картинку на обложку можно подобрать характерную, переговоришь с издателем, если они возьмутся печатать книгу. Ты не переживай, Андерсончик, я вот прочитаю твой опус, тогда определимся поконкретнее. Там будет виднее – Волосков, или кто-нибудь другой. Может быть, вообще, изменим фамилию героя-любовника. Понимаешь, Волосков, вроде бы и не плохо, но уж слишком прозаично. Слишком просто для такого объёма, я бы сказал. Подобные фамилии были в ходу в эпоху социалистического реализма. Рабочий Волосков. Крановщик Волосков. Старший сержант милиции Волосков, или даже, инженер Волосков… Теперь же… в общем, нужно подумать. Кофе хочешь?

– Спасибо, Николай Степанович, я уже сегодня перебрал с кофе. Три чашки перед визитом к вам.

– Ну, нет, так нет. Значит, перезвони мне через недельку, или по почте напомни. Посмотрим, что у нас за роман о любви выйдет. А лучше, через две, или я сам тебя разыщу. Лады?

– Лады, Николай Степанович. Только я вас очень прошу. Не трогайте Волоскова. Весь текст подогнан под эту фамилию. Другая никак не подойдёт – ни читаться, ни звучать не будет. Очень вас прошу, Николай Степанович!

– Ладно, Андрей Валентинович. Уговорил. Волосков, так Волосков.

В коллективе, где я имею честь трудиться, женщин больше, чем мужчин. Просто подавляющее большинство, соотношение – пятнадцать к пяти, даже к четырём с половиной. Потому что Петра Трифоновича к тем мужчинам, кого могут заинтересовать сотрудницы в известном смысле, в полной мере отнести уже нельзя. При всём к нему уважении. Человек он, конечно, заслуженный и авторитетный, но то, что мы подразумеваем, когда думаем, глядя на хорошеньких женщин (вообще, а не только нашего коллектива), ему, по-моему, уже не очень интересно. Конечно, чисто теоретически, и он смог бы кое-что придумать при определённых условиях, но вот что конкретно он смог бы, не взялся бы утверждать никто из остальных наших мужчин, включая и самого Петра Трифоновича…

Впрочем, что это я всё о нём? Вы, наверное, догадались, что эта тема совсем небезразлична именно мне, я же ведь завёл об этом разговор.

Небезразлична, и я бы признался, что меня волнуют женщины нашего коллектива, при этом только во вторую очередь по рабочим вопросам. Они меня волнуют и будоражат воображение, несмотря на то, что я уже давно, увы, не юноша, мягко говоря. С Петром Трифоновичем меня сравнивать пока ещё рановато, но положа руку на сердце, я несколько старше всех остальных наших мужчин, включая самого пана директора.

Довольно долгое время (начиная со второго дня работы в нашем коллективе) я размышлял, а почему, собственно, у меня учащённо бьётся сердце, и мысли шальные лезут в голову при общении с нашими женщинами. Я ни к чему не пришёл в своих домыслах. Зов Природы, вот что, наверное. Когда матёрый самец видит… Ой, только не это, я вас умоляю.

Ну, если цивилизованно, то я бы каждую из своих сотрудниц пригласил бы в ресторан, для начала. Каждую, потому что они симпатичны мне все. Интересно, кто их подбирал к нам на фирму. Пан директор лично? Вряд ли, для этого имеется менеджер по персоналу. Но они же все, как одна, умницы, красавицы, и даже в чем-то похожи внешне друг на друга, как кандидатки на конкурс красоты (ерунда! Так не может быть на работе, скажете вы. А я говорю: может), хотя, конечно, это просто совпадение. К тому же менеджер по персоналу тоже женщина, и она почти ничем не отличается от остальных, такая же умница, красавица, и всё остальное. Кстати, она меня и «подбирала» на ту должность, на которой я сейчас размышляю о наших женщинах. Я обнаружил, что у меня довольно развитое воображение, раз получается одновременно и работать, и воображать. И пока что одно другому не мешает…