В приемном покое у меня проверили температуру, давление и при этом молодые медсестры ухмылялись и шутили. Потом предложили госпитализацию. Но я отказался и напичканный лекарствами по самые уши, самостоятельно пошел домой, думая по дороге, что такое со мной случилось, – бред сплошной, а не поход за анальгином.

Домой я пришел как огурчик – ничего у меня не болело, голова была ясной и соображала, как компьютер. Я кинул пакет в угол, напился чаю и сказал себе: – «неисповедимы пути господни», и отправился курить. Когда покурил, достал из угла пакет и достал из нее пачку анальгина. Она была только одна, а остальной объем пакета было занято пачками презервативов с названием «Гороскоп любви». Полный пакет!!!

Я стал думать и размышлять, и в конце пришел к выводу, что тут я был не прав – распугал компанию молодежи от того, что сам не знал, что делаю…

До конца дня я мучил себя: – что на самом деле произошло в парке? И на следующий день не выдержал, – отправился на место моего преступления. День был прекрасный – светило солнце и все было видно, – и мои следы и следы убегающей команды, которую я спугнул со скамейки. Около скамейки я подобрал еще брошенный пакет, в котором была целая коробка упаковок анальгина, а метров в двухстах нашел еще пакет, доверху набитый упаковками анальгина. Захватив эти пакеты с собой, я дошел до поляны. Следы тянулись до самой середины поляны, а потом пропадали, – то ли их запахал бульдозер, который стоял рядом, то ли они сами пропали.

Где же тут правда, и где мой бред?

Лето оказалось очень жарким. Даже мне, проработавшим на юге более пятнадцати лет, было нелегко переносить этот июльский зной. В такие жаркие полевые сезоны я сбрасывал с себя лишний вес, и приезжая домой, смело одевал костюм, сшитый мной еще в институте, лет двадцать с гаком назад. Но прошло много лет, и я отвык работать в жару – мне было лень даже выйти из прохладной комнаты, и я без перерыва пил компот из сушеных яблок, которых я насушил три мешка, когда был урожай, и у яблонь чуть не ломались ветки от больших красных яблок. Воду я не пил, отвык ее пить в Челябинской области, где я работал летом, – там всегда было жарко, а носить с собою лишние восемьсот граммов, – такой вес был у армейской фляжки с водой, мне было неудобно и тяжело, и я постепенно привык обходиться в жару без воды.

После того, как повторно женился, я через два года попал в больницу с заражением крови. Врачи у меня нашли болезнь печени и что-то еще, тоже смертельное для моего организма. Я пролежал там два месяца, вышел живой, но очень ослабел от болезни, и мне врачи посоветовали пить минеральную воду постоянно. Вот если бы они мне посоветовали пить пиво с раками, я был бы очень рад такому совету.

Минеральной воде я предпочитал яблочный компот, который сам варил из своих домашних яблок. Особенно был вкусный компот из зеленых, незрелых яблок. Как-то я был свидетелем, как одна моя подружка одна, в течение двух часов выпила два литра такого вкусного холодного компота, и, наверное, выпила бы еще, но больше его у меня не было, – я его сварил перед баней, чтобы попивать его между заходами в парную. А к минеральной воде я никак не относился – для меня это была просто вода, и все. Особенно это касалось Обуховской, в которой было маленькое содержание минеральных солей. Обуховской минеральной воды я напился в больнице и больше ее пить не хотел.

Но вот я однажды купил бутылку кавказской минеральной воды, – по-моему, Нарзана, в магазине, и она мне понравилась. Я сразу вспомнил сказку про живую и мертвую воду, нашел сборник сказок и прочитал ее снова. Это хорошая сказка, но сейчас, в наше время нанотехнологий, многие сказки и фантастические рассказы сбываются. Как бы мне изготовить эту мертвую и живую воду? Для себя, а также чтобы оживить пенек с черенками яблони, которые я привил на пенек дикой яблони ранней весной, – они, по моему, засохли, и мне было жалко черенки, которые срезал раннею весной с яблони. Но черт его знает, засохли они, или просто притворяются, потому что в том году черенок, который я привил, вдруг взял и ожил в середине лета…