— Что не надо?

— Я знаю, к чему ты ведешь. Сейчас скажешь: «Зачем так рано? Это же так вредно! Бросай немедленно!».

— Да! Именно так и скажу! — подтверждаю я, грозно уперев руки в бока.

Аня гогочет в голос.

— Ты не моя мамочка. Прошу, остановись прямо сейчас, пока ты не напросилась.

Прикусываю изнутри щеку и нехотя замолкаю. С нравоучениями я, кажется, поторопилась, все-таки мы с Аней еще не достигли того уровня дружбы, на котором можно высказывать свои претензии.

Оторвавшись от своего занятия, Аня пристально смотрит на меня, явно ожидая продолжения дискуссии, но я ее просьбу услышала с первого раза, и блондинка снова порхает кисточкой по ногтям.

— А у тебя есть планы? — осторожно интересуется она.

— Мне действительно нужно доделать задание, — отвечаю без доли обиды.

— Сдача в понедельник?

— Угу.

Аня, докрасив наконец ногти, разваливается на кровати, прихватив с собой мой плеер. Я не жадничаю, мне даже приятно, что Аня слушает мою музыку. Да и потом, я понимаю, что у нее до сих пор нет нормального телефона.

Несколько секунд я колеблюсь, застыв около шкафа, но затем подхожу, сажусь на кровать Ани и, как просящий кот, смотрю на нее. Вынув наушники, соседка вопросительно глядит в ответ.

— Меня интересует еще кое-что…

— Спрашивай.

— Эти ребята… — неуверенно мямлю я, — с кем-то встречаются?

— Тебе-то какое дело? — усмехается Аня, но затем медленно и с улыбкой на лице поворачивается обратно, не забыв прищурить глазки. — Или ты конкретно про Стрельцова узнать хочешь?

Смутившись, я в мгновенье краснею и отшучиваюсь.

— Ты что! Просто хочу знать. Вдруг Ира, например, девушка Королева, а я не в курсе. Мне же нужно понимать, с какой стороны ожидать броска.

Аня все еще недоверчиво щурится.

— Да ни с кем они не встречаются. Ни один из них, — все же отвечает она и вновь вставляет наушники в уши.

— Понятно… — шепчу я, пытаясь замаскировать собственную улыбку.

***

В понедельник перед занятиями я созваниваюсь с мамой. Так приятно слышать родной голос, сразу становится чуть легче на душе. Интересуюсь, как дела дома, и мама тут же принимается тараторить о том, что рисунок Риты на тему «Осень» победил на школьной ярмарке, а отец по-прежнему много работает и очень устает. В основном все как обычно, только сильно скучают по мне.

— Я тоже очень скучаю, — отвечаю с улыбкой. — Люблю тебя, мам. Всех вас обнимаю.

— Мы любим тебя сильнее. Удачи тебе. Учись хорошо!

Закончив разговор, возвращаюсь в серую реальность. Чувствую себя еще хуже, чем в воскресенье. К вечеру выходного дня стыд немного осел и потерялся, но вот с началом новой недели он полыхнул с такой неимоверной силой, что я буквально заставила себя переступить порог университета.

Шагая по коридору, я целенаправленно не смотрю по сторонам, видя перед собой лишь расстояние, которое следует преодолеть, чтобы дойти до нужной аудитории.

В классе философии чересчур светло, и яркость немедленно бьет по глазам. Превозмогая боль и пытаясь привыкнуть к освещению, я прохожу внутрь и сажусь в последнем ряду, вновь желая скрыться за чужими спинами.

— Сокол, — как назло заговаривает преподаватель, — вы написали конспект? Составили таблицу?

— Да.

Непонятно, зачем он вообще это спросил, потому как никаких действий в дальнейшем не последовало и, более того, мужчина даже не вспомнил про это задание в конце лекции. Я тряслась все выходные, чтобы написать его, а он и вовсе не понадобился. Но, возможно, в этом был какой-то смысл и конспект мог понадобиться позже. Но чего я точно не собиралась делать — так это напоминать об этом преподавателю.

Как только лекция заканчивается, я направляюсь к кулеру с водой, который стоит в коридоре. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь убедиться, что никто не обращает на меня внимания. Честно сказать, меня колбасит от страха перед сплетнями, которые способны родиться из воздуха и по щелчку пальцев испортить мне жизнь.