Значимость рассматриваемого решения состоит, далее, в том, что Верховный Суд США признал неконституционными те законы штатов, которые либо предоставляли судам при решении вопроса о назначении смертной казни слишком широкое усмотрение, либо, наоборот, предписывали автоматическое вынесение смертного приговора, лишающее суд и жюри всякой свободы выбора. Именно в решении по делу Грегга Верховный Суд США признал «дефектным» и законодательство двух других штатов – Луизианы и Северной Каролины, которое предусматривало обязательное вынесение смертного приговора лицам, виновным в совершении умышленного убийства первой степени. Так, рассмотрев апелляцию по делу Woodson v. North Carolina, Верховный Суд США в своем «плюралистическом мнении» признал обязательное назначение смертной казни несоответствующим Конституции страны и прямо указал, что характер преступного деяния должен быть обстоятельно проанализирован, что при определении приговора следует учитывать смягчающие обстоятельства и. главное, что смертная казнь является возможным (а не обязательным) видом наказания.[156]

Корректирование судебной практики штатов по вынесению смертных приговоров Верховный Суд США продолжил и в последующие годы. Особо здесь следует выделить постановление по делу Coker v. Georgia, где смертная казнь была признана наказанием недействительным, исходя из его «несоразмерности» содеянному. Верховный Суд США, отменяя приговор, отметил, что «наказание в виде смертной казни за изнасилование взрослой женщины является явно несоразмерным и чрезмерным…».[157]

Казалось бы, «реабилитация» смертной казни в указанном выше постановлении Верховного Суда США по делу Грегга должна была бы послужить сигналом для более активного приведения смертных приговоров в исполнение. Тем более, что уже в январе 1977 года в штате Юта был расстрелян Гэри Гилмор (Юта – единственный штат, законодательство которого в качестве способа казни называет расстрел). Именно с этого широко разрекламированного события закончился мораторий на казни, и началась новая страница в истории применения смертной казни в США.

Однако вопреки ожиданиям, решение по делу Грегга вовсе не привело к росту числа казней. Наоборот, разрыв между числом вынесенных смертных приговоров и числом казненных продолжал увеличиваться, а с ним росла и так называемая «очередь смертников». Так, с 1977 по 1982 гг. в США были казнены 6 осужденных; к концу 1983 г., когда были казнены еще 5 осужденных, «очередь смертников» увеличилась в три раза – с 422 до 1209 осужденных. Более того, в течение первых пяти лет после отмены моратория смертных приговоров в стране, вопреки ожиданиям, из года в год выносилось в 1,5–2 раза меньше, чем даже в период действия моратория. Если в 1975 году таких приговоров было 298, а в 1976 – 233, то в 1977 г. – 137; в 1978 г. – 185; в 1979 г. – 152 приговора. Заметный рост числа смертных приговоров начался лишь спустя пять лет после почти десятилетнего моратория на казни.

В дальнейшем Верховный Суд США еще не раз возвращался к проблеме смертной казни и продолжал работу по корректированию и толкованию законодательства, по формированию политики и практики применения этой меры наказания и совершенствованию апелляционных процедур, направленных на повышение гарантий обоснованности смертных приговоров. При этом важно иметь в виду «легитимационную» роль Верховного Суда США в формировании юридического каркаса взаимоотношений между федеральной властью и штатами: на протяжении всей истории США судебный конституционный надзор всегда был надежным инструментом государства в упрочении позиций федерального правительства, способствовал централистским тенденциям в развитии американского централизма.