– Ваша уверенность очень ободряет, – вежливо сказал адвокат, – и ваша помощь будет оценена очень высоко. Но что вы имеете в виду?

Если он рассчитывал вывести Эмдена из равновесия, то был разочарован. Стефан заметно подобрался, оставив прежнюю, довольно небрежную позу, подошел к стулу, стоявшему посредине комнаты, сел на него боком и внимательно посмотрел на Рэтбоуна.

– Я подумал, что у вас может возникнуть желание послать кого-нибудь в Уэллборо и опросить всех, кто присутствовал там, когда с Фридрихом случилось несчастье. Большинство из них снова там соберутся – разумеется, по причине фурора, произведенного обвинением. Я могу рассказать вам все, что вспомню, но, полагаю, мое свидетельство может показаться пристрастным, а вам требуются более веские доводы. – Барон пожал худощавыми плечами. – Но, как бы то ни было, я не знаю ничего, что могло бы оказаться полезным, иначе уже давно рассказал бы обо всем Зоре. Я не знаю, на что нужно прежде всего обратить внимание, однако хорошо знаком со всеми, кто там был, и поручусь за любого, кого бы вы ни послали туда. Вы и сами можете туда поехать, если хотите…

Оливер удивился. Это предложение было продиктовано добрыми побуждениями. В темно-карих глазах Стефана можно было прочитать только искренность и легкую озабоченность.

– Спасибо, – опять согласился Рэтбоун. – Мне это кажется великолепной идеей.

Он подумал о своем друге Уильяме Монке, который ушел из полицейского ведомства и стал частным детективом. Если кто и мог выявить истину – не важно, хорошую или дурную, – то лишь он. Его не могли испугать ни значительность дела, ни его возможные последствия. Хотя для успеха расследования этого еще недостаточно…

– Это очень трудное дело, – добавил юрист. – Интересы очень многих людей, затронутых им, прямо противоположны нашим.

Фон Эмден нахмурился.

– Да, конечно, – кивнул он и очень серьезно поглядел на Рэтбоуна. – Нет слов выразить вам мою благодарность, сэр Оливер. Другие люди, гораздо мельче вас, не отважились бы взяться за это дело. Я совершенно во всем и в любое время к вашим услугам, сэр.

Он сказал это настолько искренне, что адвокату оставалось только еще раз поблагодарить его, после чего он обернулся к Зоре, сидевшей на красном кожаном диване, облокотившись на валик. Ее тело чувствовало себя удобно и вольготно в пышных золотистых волнах юбки, но лицо было напряженным, а взгляд – прикованным к Рэтбоуну. Она улыбалась, но веселья, блеска и свободы в ней не чувствовалось.

– У нас будут еще друзья, – сказала графиня слегка охрипшим голосом. – Но очень немного. Люди верят в то, что им нужно, или в то, чему посвятили свою жизнь. У меня есть враги. Однако и у Гизелы тоже. Им надо уладить давние споры, залечить старые раны, оживить прежнюю любовь и умиротворить закоренелую ненависть. И есть еще такие, кого интересует лишь политика отдаленного будущего, независимо от того, сохраним мы свою независимость или нас поглотит объединенная Германия, и от того, кто пожнет прибыль от предстоящей битвы. И поэтому нам необходима не только храбрость, но и ум.

Ее замечательное лицо смягчилось, и теперь Зора была более чем красива. Она просто светилась.

– Но если б я не знала, сэр Оливер, что вы обладаете этими двумя качествами, я не пришла бы к вам. Мы вызовем их на настоящий бой, не правда ли? Никто не смеет убивать человека, к тому же принца, в то время как мы стоим рядом и делаем вид, что это просто несчастная случайность. Господи, как я ненавижу лицемеров! Мы должны быть честными! И разве не стоит ради этого жить и умереть?

– Разумеется, – совершенно убежденно ответил Рэтбоун.