К несчастью для Джуди, в середине 1938 года всех четверых ее приятелей в порядке ротации перевели на другие корабли флотилии. Уходя с «Москита» и от полюбившейся им собаки-талисмана, все они плакали. Моряки потрепали уши Джуди, которая в последний раз лизнула каждого из них в лицо, как всегда, улыбаясь. Это не было обычным прощанием с симпатичной собакой. Все четверо матросов хранили память об этом удивительном пойнтере десятилетиями, вплоть до момента, когда уже мало что помнили о временах своей службы на Янцзы.

При уходе каждого из друзей Джуди грустила, но по-настоящему привязаться к человеку ей еще только предстояло. Она делила свои чувства между многими объектами, так, словно не хотела рисковать и полностью посвятить себя одному человеку.

Но тут в ее жизнь впервые вошла любовь. Или, по меньшей мере, животная страсть.

Канонерка «Сверчок» была одним из кораблей, обстрелянных японцами в день, когда потопили «Панай», но еще до этого она оказала непомерно сильное влияние на жизнь команды «Москита». В конце концов, именно зрелище огромного талисмана «Сверчка», Бонзо, убедило команду «Москита» в необходимости завести на борту собственную собаку. Но после прибытия Джуди ее приходилось прятать под палубой всякий раз, когда канонерки встречались, поскольку Бонзо в ее обществе сходил с ума. Было вполне очевидно, что Бонзо очень интересовался Джуди. И неудивительно, если учесть, что пес все время был лишен женского общества. Но Джуди никогда не отвечала Бонзо взаимностью. Вместо этого она рычала от ярости на метиса терьера и боксера. Команда «Москита» считала, что Бонзо не достоин их Джуди, и потому моряки охраняли свою любимицу от его грубых заигрываний.

В соответствии со стереотипом, чтобы покорить Джуди и завоевать ее сердце, понадобился учтивый французский пес.

Помимо «Паная», вместе с «Москитом» время от времени реку патрулировала французская канонерка «Франсис Гарнье». Однажды, весной 1938 года, «Франсис Гарнье» стоял на якоре рядом с «Москитом». Джуди находилась на нижней палубе со своим новым приятелем, молоденьким матросом по имени Бонифаций, которого на корабле звали Бонни. Этот малый стал ведать припасами вместо Йэна Купера, поэтому Джуди, естественно, потянуло к новому человеку, отвечавшему за пищу и пиво.

Матрос безуспешно пытался написать письмо своей девушке, с которой познакомился в Шанхае неделю назад. Но Джуди вела себя странно: она тянула Бонни за штаны к трапу. В конце концов Бонни отложил ручку и вывел собаку на верхнюю палубу.

Оказавшись на палубе, Джуди повела себя отстраненно. Подняв голову и вытянув хвост, она прошла на фордек, пренебрегая призывами матроса и всеми попытками поиграть с нею.

Когда матросы посмотрели на стоявший поблизости на якоре «Франсис Гарнье», они быстро поняли причину странного поведения Джуди. На палубе французской канонерки стоял другой породистый пойнтер, во многих отношениях удивительно похожий на Джуди. Но этот пойнтер был кобелем.

Его звали Поль. Положив передние лапы на леера, он провожал глазами каждое движение Джуди. Через несколько мгновений Джуди устремилась на нижнюю палубу, вызвав недоумение у команды «Москита». «Совсем как леди, – сказал Бонни, который, смеясь, кормил Джуди. – Даже не взглянула на него, просто появилась, показала себя, а потом исчезла».

Да, Поль находился на французской канонерке, но не был неотразимым ловеласом. Его способ ухаживания заключался в том, чтобы, едва завидев Джуди, шлепнуться задом на палубу, расставив лапы, и раззявить пасть. Потом он начинал галопировать туда-сюда, демонстрируя свои мужские достоинства собаке, в которую влюбился с первого взгляда. Джуди оставалась недоступной, иногда игнорировала влюбленного пойнтера, а иногда скалилась на него.