– Ступайте, мы побудем тут с открытой дверью, – наспех соорудил компромисс Юрий Александрович.

– Спасибо, я галопом, – пообещала сторожиха.

И начала со второго этажа. Минуты через три чуть взвинченные ожиданием учителя на слух распознали то, что позже назвали: «Она приползла по стенке». То есть сначала что-то шуршало и скребло в коридоре, а потом в дверной проем всем телом сунулась сторожиха и четко прошептала:

– Я увольняюсь прямо сейчас. Мне домой надо.

– С сердцем резко поплохело? – саркастически осведомился Алексей Николаевич. И сердито повернулся к Юрию Александровичу: – Нельзя людей баловать. Согласился за всех побыть здесь, она нас шантажировать начала.

– О чем вы? – тупо спросила женщина. – Там ваш директор… около кабинета… Торчит из него что-то… И крови полно…

– Крови? – изумилась носящая первенца Арина Андреевна. И, не дожидаясь комментариев, закатила бледно-голубые глаза под ярко покрасневшие веки.

Далее последовали сумбурные препирательства. Женщины умоляли не бросать их в учительской и сразу вызвать милицию. Мужчины с сомнением косились на сторожиху и настаивали на проверке.

– Директор попрощался с нами в девятнадцать сорок, полчаса назад. Откуда ему взяться около кабинета и живому, и тем более мертвому? – вопрошал Алексей Николаевич.

Они с Юрием Александровичем понимали: если этой дерганой дуре померещилось, то менты поднимут их на смех. Два здоровых взрослых мужика не взглянули, что на самом деле валяется в коридоре в трех шагах от учительской.

– Пошли, Алешка, – вздохнул Юрий Александрович.

– Пошли, Юрка, деваться некуда, – вяло кивнул Алексей Николаевич.

И оба впились взглядами в сторожиху, словно, давали ей шанс одуматься. Но она еле слышно поскуливала, закрыв лицо руками.

Несколько метров до угла директорской приемной, поворот… Владимир Георгиевич Ямцов лежал, уткнувшись в паркет. Над левой лопаткой возвышалось нечто, светлый плащ впитал немало бурой жидкости.

– Черт, это похоже на штык от автомата из арсенала военрука Печенкина, – присвистнул Юрий Александрович. – Но Печенкин запирает оружие по всем правилам – сейф, сигнализация.

– Неприятности свершились. Наши высокоинтеллектуальные бабы устроят ор, – хрипло констатировал и предрек Алексей Николаевич.

Женщины, напротив, онемели. Возможно, были недостаточно интеллектуальны. Лишь когда минут через двадцать во входную дверь забарабанили, Арина Андреевна завопила:

– Это милиция ломится? Щеколда задвинута изнутри! Убийца не мог выйти! Значит, он в школе? В школе? О-о-о-о!

Под ее душераздирающий крик и вступили в холл первого этажа люди в форме и без.

– Она не ранена, – чуть ли не хором пояснили отпершие дверь «физик» и «математик». – Просто беременная.

Пришедшие синхронно пожали плечами

К моменту появления майора Перова все три этажа тщательно обыскали, но посторонних не обнаружили. По-военному быстро прибывший и никуда не спешивший военрук Печенкин показал свое хозяйство. Автомат и винтовки содержались образцово и в полном комплекте.

– Мой штык затуплен. А тот, которым закололи Владимира Георгиевича острый, – сказал отставной офицер. – Только ударили неумело – крови много.

– Где служили? – справился Перов.

– Я не служил, майор. Я воевал. Афган. Чечня. Нас на гражданке считают поголовно чокнувшимися, боятся брать. Тут наудачу предмет НВП, теперь ОБЖ в школах восстановили. Учительствую вот.

– Разбазариваем кадры.

– Ничего, майор, – медленно отозвался Печенкин, – я сам от жмуриков устал. Думал, никогда больше убитого не увижу.

Перов тормошил сонных экспертов. И те, чтобы отвязаться, предупредили: на чудо надеяться не стоит. Содержимое карманов убитого цело, отпечатков пальцев на оружии нет, стерты, сила удара была так себе, убийца правша, смерть наступила между семью и восемью часами вечера.