– Теперь я абсолютно спокоен, спасибо. Я могу идти?

– Жалко мне тебя, Фёдор, вот и хочу помочь, – Идов попытался изобразить сочувствие, но вместо этого получилась очередная гримаса усмешки. Он полез во внутренний карман пальто и достал портмоне. – Смотри, Промченко. Вот ради чего стоит жить!

За несколькими новенькими купюрами пряталось аккуратное семейное фото. Ким держал на руках двух мальчишек-близнецов, прекрасных детишек с широченными улыбками. Чуть сбоку стояла его жена, чьё лицо уже не было таким счастливым, как у прочих.

– Сколько им? – Промченко не без любопытства разглядел фото.

– Шесть, в следующем году в школу, – гордо заявил Ким. – Понимаешь? А для чего ты живёшь, Фёдор? Чтобы копаться в жизнях мертвецов? Чтобы жить прошлым? Хотя, на кого тебе было равняться? На конченого отца или на безумную мамашу, что выбрала жизнь с таким уродом?

Промченко вспыхнул яростью. Одной рукой он схватил Идова за горло, а другой, так быстро что едва ли кто мог это увидеть, залез ему под пальто, нащупал и достал из кобуры за спиной пистолет и приставил тому к животу, сняв с предохранителя. Ким задышал прерывисто и нервно.

– А ты детишкам рассказываешь, что трахаешь всё, что под руку попадётся? Как берёшь женщину силой, выбрасывая всю злость и неудовлетворённость, ведь жена то уже давно на даёт, – Фёдор звучал как змея, угрожая всем вокруг своим шипением. Краем глаза он заметил, как из соседних машин повыскакивали несколько грузных детин из банды Идова. – Я живу затем, чтобы такие как ты ночами спали с одним глазом настороже. Ты – никто и звать тебя никак, Идов. Засунь своё беспокойство куда подальше, да держись от меня и тех, кто мне близок, на расстоянии, иначе я приду за тобой.

– Псих, отпусти меня – у тебя будут проблемы! – пропищал Ким, после чего Фёдор отпустил его тот зашёлся кашлем.

– Саволову будешь жаловаться? Удачи, но он не тронет меня, ведь я, в отличие от тебя, ничтожества, по-настоящему полезен. И отца моего, хоть он и был психом, тут до сих пор уважают.

– Я найду на тебя управу, Промченко, – Ким, пятясь назад, отошёл к машине, где его встретили ручные громилы и усадили внутрь.

«Зря я дал волю эмоциям. Надо было просто стерпеть и всё. Теперь он будет копать под меня пуще прежнего. Значит нужно лечь на дно? Или действовать первому?».

Фёдор забрался внутрь квадролёта и улетел домой.

Дома, однако, Фёдор пробыл всего пару часов. Ходя из угла в угол, он никак не мог сосредоточиться на работе. Промченко упорно отказывался признавать своё одиночество проблемой и пытался бороться с ним самостоятельно, хотя в душе понимал, что крайне зависим от людей.

Квартира его пустовала, от компьютеров хотелось блевать, а тишина давила ему на уши так, словно он медленно опускался на океанское дно. Рука нащупала телефон в кармане. Достав его, Промченко долго смотрел на яркий экран, слегка прищурив глаза. Взглядом он пробежался по списку контактов. Тяжело выдохнув, он в итоге остановился на одном из них, быстро написал какое-то сообщение и поспешил на выход, накинув куртку на плечи. По пути к двери он зарылся в ящик комода, достал оттуда небольшую бархатную коробочку и закинул в карман.

Квадролёт он взять не мог – светить служебным транспортом средь дня было глупостью. Тем более, Идов мог быть где угодно, «пасти» квартиру и все перемещения Феди. Поэтому ноги понесли его к лифту, который гирей рухнул вниз, на парковку. Распахнув дверь своего Макларена, он завалился внутрь и вжал педаль газа в пол, отчего машина взревела диким зверем и поспешила в объятья снегопада, накрывшего город в преддверии сумерек.