Хотя вся семья пребывала в состоянии паники, они не могли не заметить, как преобразился отец. Опасность и стресс превращали рядового клерка в натянутую пружину, возвращая к жизни, казалось бы, умершие инстинкты солдата. Прямая спина его и орлиный взгляд вселяли уверенность. Федя улложил Вику на заднем сидении, забрался сам и приподнял голову, поглаживая девушку по волосам. Губы её дёргались в судороге, как и веки. Она пыталась что-то сказать, но слышен был лишь хриплый стон. Машина бешеным зверем сорвалась с места.

Далее, хаос и крики. Старший Промченко тормозит возле больницы и стремительно подлетает к задней двери, куда уже спешат врачи. Федя сидел в прострации, потеряв счёт времени, но хлёсткая пощёчина вернула его в этот мир.

– Живее! Уснул что ль там?! – наорал на него отец и подхватил Вику самостоятельно, положив на носилки. Врачи, несомненно знавшие его лично, вместе с ним побежали внутрь здания. Фёдор так и сидел, машинально проводя рукой по воздуху там, где была голова Вики. Спустя несколько секунд он встряхнул головой и осмотрел салон. Перед ним было лицо матери, в глазах её стояли слёзы.

– Мама, что случилось?

– Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо.

Рядом с их машиной остановилась еще одна, откуда выскочили родители Вики. Все вместе они забежали в больницу, по пути коротко рассказав о случившемся.

Прошёл час. Из палаты, куда положили Вику, вышел старший Промченко, постарев сразу на несколько лет. Он встал рядом и приобнял сына за плечо, как не делал много лет. Скользнул взглядом по багровому следу на щеке.

– Болит? – Федя покачал головой. Отец кивнул, слегка прикусив нижнюю губу, готовясь к чему-то. – Рак, в запущенном состоянии. Прогрессирует быстро.

Внутри Феди всё рухнуло куда-то вниз живота, где образовалась пустота, поглотившая остатки сил. Дыхание его участилось, в глазах появились слёзы. Отец, увидев это, лишь крепче сжал его плечо.

– Ты её уже хоронить собрался? – этот голос стал для парня ледяным душем, мгновенно приведя в чувство. – Если хочешь, чтобы она была с нами как можно дольше, нужно очень серьёзное лечение. Придётся много поработать. Усёк?

Следующие несколько месяцев Федя, бросив учёбу, работал вместе с отцом, познавая грани неизвестного ему прежде мира. Днём он был возле её постели, а вечером и ночью погружался в мир насилия и жестокости. Отец взял с него слово, что тот ничего не расскажет матери, но они оба знали, что она догадывалась обо всём. Война наркотиком укоренилась в голове старшего Промченко и, как ломка, медленно снедала его на протяжении многих лет, пока он пытался забыть о прошлом. Но мир, полный опасности и жизни на лезвии ножа, придавал ему сил.

Там совсем еще юный Федя и познакомился с начальником своего отца. Вечером одного осеннего дня они неслись на машине через усыпанный пылью город, вскоре подъехав к гигантскому рынку. Он был крытым и напоминал панцирь, оставшийся после исполинской черепахи, куда забрались мелкие людишки и стали возводить жалкие халупы, сражаясь за самые злачные места. Фёдор должен был впервые увидеть босса, на которого работает уже несколько месяцев.

Плывя по рекам грязи под ногами, словно по каналам гнилой Венеции, мы добрались до самого центра «черепашьего панциря», где и обустроился начальник. Федя без интереса шёл мимо прилавков, наполненных разношёрстным барахлом, которое, тем не менее, охотно раскупал не особо богатый люд. На входе в офис их встретила охрана, но увидев старшего Промченко, громилы опустили головы и разошлись, пропуская вперёд. Отец и сын вошли внутрь.

Офис. Самый обыкновенный офис, который можно было представить внутри небоскрёба, но не среди рек грязи внутри крытого города полезных и не очень товаров. Пара столов, на которых восседали гигантские принтеры, несколько телефонов, стоек с кулерами и окон, закрытых жалюзи, но не имевшими никакой практической значимости – они в любом случае вели в стены соседних торговых точек.