Однако почему сразу про маршрут не сказать, если он был тебе известен?! Ведь чудом едва-едва не обернулся чёс фарсом. Маялись бы дурью невесть сколько и занимались бы бесполезными делами и без того дефицитные люди.

«Что это? Дурость, саботаж – или что похуже?»

Однако Зубков вел себя далеко не так, как должен вести себя порядочный человек с нечистой совестью. В порядочности этого отдельно взятого человека, пусть нахала бесцеремонного, Лев Иванович не сомневался. Никаких оснований для этого не было, ни объективных, ни субъективных.

– Ну что ж, оставим. Раз ты все равно тут, поставлю тебе, Сережа-участковый, чисто местную задачу.

– Какую же? – нерадостно спросил Зубков.

– Меня интересуют охотники, браконьеры. Не откажусь от пироманов, любителей фейерверков, сигнального оружия и прочее.

– Такого рода в поселке немного, – заметил участковый, – местным на работе бабахов довольно, шалят в основном дачники, и то – не постоянно проживающие, а приезжие, сезонные.

– То есть не дашь информацию.

– Дам. Но куда более полезную. Есть иного рода предложение, товарищ полковник.

– Господин.

– Да, Лев Иванович, – этот парень поистине оборзел и совершенно нюх потерял, – такого рода соображения: не потрясти ли черных копателей? У нас тут как раз рубеж проходил, с полей до сих пор поднимают. Вот с месяц назад пацанята, шестнадцати и семнадцати лет, приперли в родительский сарай мину…

Гуров, позабыв на минуту о том, что надо бы голову отвинтить нахалу, уточнил по делу:

– Какой сарай? Уж не твои ли гаражи на задах поселка?

– Они, проклятые. Рассадник проблем. Да, так вот мина возьми и рвани, и сарай разнесло, и сами чудом целы остались, до сих пор свечки ставят – неясно, как выжили.

– А сараю, я так полагаю, капут?

– Сарай с краю стоял, с другой стороны заброшенный. Потому и скандала не вышло, – свободно сообщил участковый.

– То есть как это – не вышло? В сводки не попало? Взрыв в общественном месте?