«Здесь явно кого-то тащили волоком, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно», – мысленно произнес Савин и взбежал по откосу на шоссе. Он надеялся найти там следы шин или еще что-то, что позволило бы с уверенностью сказать: тело привезли на машине, сгрузили на обочину и отволокли в кусты. Увы, дорога казалась чистой, как первый снег. Дождей в Москве и по области не было больше недели, поэтому на обочине, кроме привычной пыли, изъезженной множеством колес, ничего обнаружить не удалось. Асфальт на проезжей части также не хранил следов резкого торможения или иных признаков того, что имело место дорожно-транспортное происшествие. Постояв на обочине, Савин решил вернуться к телу.

Пока он шел обратно, к обочине подкатил РАФ-«буханка», и из него вышли три человека. Одного, эксперта-криминалиста Василия Шапошникова, Савин знал хорошо. Не раз им доводилось работать в паре, и они всегда оставались довольны сотрудничеством. «Хоть в этом повезло», – обрадовался Савин и поспешил навстречу Шапошникову. Увидев Савина, Шапошников остановился. Дождавшись, когда Савин поравняется с ним, эксперт протянул руку для рукопожатия:

– Снова набедокурил, капитан? – выдал излюбленную шутку криминалист. – И когда тебе только надоест в неприятности ввязываться?

– Здравия желаю, Василь Василич, – Савин с искренней радостью потряс протянутую руку. – Ждем вас с нетерпением.

– Прям так и с нетерпением? – Глаза Василия Васильевича искрились от смеха. – Небось весь труп уже залапали.

– Никак нет, Василь Василич. Все честь по чести, ждем вас, но, если честно, до жути хочется проверить содержимое карманов.

– Хотел по карманам шарить, чего ж в опера подался, а не в щипачи? – балагурил эксперт. – Хоть каждый день пенки снимай. А где твой непутевый напарничек?

– Якубенко?

– Кто же еще? Или у тебя с десяток непутевых напарников?

– Почему непутевый-то, Василь Василич? – Савин попытался заступиться за отсутствующего напарника. – Он, между прочим, потомственный опер и дело свое лучше многих знает.

– Ладно, ладно, шучу я, – пошел на попятную криминалист. – Знаю, что твой драгоценный Санечка чего-то в нашем деле да стоит. Еще бы девок не обижал, цены б ему не было.

На это заявление возразить Савину было нечего. История о том, как старлей Якубенко два месяца обхаживал племянницу Василия Васильевича, а когда та влюбилась в парня по уши, вдруг резко к ней охладел и переметнулся к очередной пассии, до сих пор стояла между Якубенко и Шапошниковым, отбрасывая тень и на Савина. И не важно, что племянница Шапошникова еще раньше Якубенко удачно вышла замуж и на настоящий момент имела уже двух пацанов-погодок, обиды криминалист Якубенко не забыл и всякий раз, когда им приходилось работать над общим делом, не упускал возможности поддеть оперативника.

– Ну, чего молчишь? Где Якубенко, спрашиваю?

– Он на весь день к Трещихиной приписан, – нехотя ответил Савин, ожидая очередной порции насмешек в адрес напарника, и не ошибся.

– Ого! И чем это он так провинился, что Кашалот ему по полной впаял? – рассмеялся Шапошников.

– Трещихина сама его выбрала, – чуть приукрасил действительность Савин и поспешил перевести разговор в рабочее русло. – Судмедэкспертом сегодня Ерешкин?

– Он самый, – подтвердил Шапошников и, понизив голос, добавил: – Ему в этом месяце досталось. Слыхал о трупе в метро на станции «Кропоткинская»?

– Кто же о нем не слышал? Целую неделю Москва гудела.

– Так вот, Ерешкина туда отправили в помощь соседнему району. Он осмотр провел, потом вскрытие и результаты в рапорте отразил, а потом появились новые данные, и оказалось, что его рапорт не соответствует действительности. Мужик-то сам себя отравил, а потом, для надежности, под электропоезд в метро бросился. Родственники его записку предсмертную на даче нашли, там все подробно изложено. Опергруппа из Хамовников целую неделю народ трясла, двоих даже под стражу успели взять, а когда выяснилось, что это суицид, нужно было кого-то в козлы отпущения записать, ну Ерешкина как чужака и записали.