Александр. Почему сомнения закрались только на финишной прямой? Ада не раз слышала фразу: «Все что ни делается, все к лучшему», но никогда не примеряла ее на свою жизнь. Шаман существовал всегда, был частью ее самой. Важной частью, без которой ничто не имело значения. Как она вообще могла подумать о том, что ему не стоит воскресать! Он должен воскреснуть! Кто, если не он? Кто, если не могущественный шаман?

Нойда вернется в этот мир, и мир изменится. Все у них будет: и счастье, и любовь, и ребенок. Он обязательно вернется, чего бы это ни стоило. И пусть ради этого придется обмануть Бориса, пожертвовать его жизнью и отдать душе шамана Борино тело. Убийца заслужил.

К вечеру бестолкового дня Ада окончательно потерялась в собственных сомнениях. Мысленная жвачка не давала покоя. Хотелось спасти Александра, сказать правду Боре, отпустить парня на волю и тем самым убить прямо сейчас, чтобы не мучился. Или вообще убить себя. Плевать, что нет никакого загробного мира, но эту попытку жить она явно снова проваливает.

Боря наблюдал за ней молча. Некромантка ерзала на стуле у окна, заламывала тонкие пальцы и выглядела, как человек, готовый вот-вот сорваться. Борис пару раз видел маму такой. В далеком детстве, когда однажды вечером отец пришел странно взъерошенный, не в меру разговорчивый и со следами чего-то красного на рубашке. Тогда родители долго ругались, а потом мама сидела на кухне, вертела в руках опустевший бокал и так же заламывала пальцы.

Это сейчас Боря понимал, что случилось в тот злополучный летний вечер. А тогда с удивлением наблюдал, как папа молча сложил вещи в чемодан, потрепал сына по голове и ушел в белую ночь. Борю тогда отправили спать без песен и сказок на ночь, а мама тихонько выла. Папа вернулся через неделю, принес огромную машинку, а маме – цветы. Родители долго о чем-то говорили на кухне, и с тех пор папа больше никогда не уходил и никогда не возвращался таким веселым, как в тот вечер.

Умом Боря понимал, что не имеет никакого отношения к Адиному настроению. В конце концов, кто знает, что на уме у этих женщин и тем более некроманток, и что вообще творится в ее голове и душе. В конце концов, она убила его. Наверняка это оставляет отпечаток. Не так-то просто воткнуть скальпель человеку в горло. По крайней мере, Боре точно было бы сложно.

И все же мужская особенность впадать в панику при виде женских истерик взяла верх. Уже второй раз. Да сколько же эта девица может изображать страдания? Закончила бы уже со своими делами, воскресила этого шамана и отпустила Бориса домой. Как же хочется домой… Сказать маме, что все нормально. Она наверняка уже сходит с ума. Звонит друзьям и ищет его. Предвкушает, какой нагоняй устроит сыну, когда Боря вернется. Вернуться бы поскорей…

Боря вздохнул, подошел к девчонке и осторожно обнял ее за плечи. Ада всхлипнула и подалась навстречу.

– Только не реви, – попросил Борис.

– Вот еще. Даже не думала.

– Это хорошо. Вам девчонкам только дай повод, вы сразу сырость разведете.

– Нашелся тут знаток женщин.

– Ну, кое-что я в них понимаю. – Борис гордо вскинул голову и поправил сползшие на нос очки. – У меня было достаточно девушек.

– Достаточно – это одна? – хмыкнула Ада, ляпнув наугад.

– Вообще-то три, – обиделся Борис. – Ну, как три. Одна мне нравилась, а две другие – так, просто интересно было.

– И как ты с ними расстался? – Ада заинтересованно подняла голову на Борю и теперь со своего стула смотрела снизу вверх, хотя под ее взглядом «снизу» себя ощущал именно Боря.

– Ну, я переставал им писать.

– И все?

– Ну да.

– И они не приставали к тебе с расспросами, что случилось?