К распахнутым воротам стало подходить все больше людей. Среди них, в этом галстуке, недорогом костюме, с дешевой папкой в руке, то есть при полном официозе, я почувствовал себя пятым колесом в телеге.

Дверь дома распахнулась и мужчины придерживая ковер с шести сторон начали вынос тела на намаз. Тут же у меня зазвонил телефон, и я поспешно вышел за ворота дома. Звонил шеф, просил срочно выехать еще на один адрес. Похоже пьяная бытовуха. Жанара завтра сама отработает по прыгуну.

Я не стал упрямиться. Закинув папку на переднее сиденье, я аккуратно задним ходом выехал из переулка. Не став смотреть, как убитые горем родственники прощаются с телом.

Глава V

Около старой пятиэтажки, уже стояла карета скорой помощи и машина участкового. Двери скорой были распахнуты. На носилках внутри лежал худощавый мужчина и что-то громко выкрикивал фельдшеру, который пытался его успокоить.

Поднявшись по лестнице, на четвертый этаж, я вошел в распахнутую дверь. Местный участковый, нагловатый на вид здоровяк, с которыми я поздоровался, вкратце рассказал, что пьяная жена на кухне, ударила пьяного мужа ножом в пах, на глазах у одной гражданки, с которой они распивали спиртные напитки. Того срочно госпитализировали. При этом, лежа на носилках, и заливаясь слезами, потерпевший кричал, что она давно грозилась отрезать ему мужское достоинство. Но Бог все видит и полиция тоже! Она пожалеет, что связалась с ним. С его слов успели даже составить заявление на жену, которое он, лежа на носилках подписал.

Похоже ранение было не таким уж смертельным, как представлялось. Я поделился этой мыслю с участковым. Он лишь усмехнулся на это, рукой приглашая пройти на место происшествия. Тесная кухня, с облезлыми кухонными шкафами, походила на комнату из фильма ужасов. Стены были забрызганы кровью. Выцветшая светлая скатерть, на котором стояла початая бутылка водки, три стакана и пепельница тоже были в пятнах крови. Брызги крови были даже на огурцах в маленьком блюдце.

– Он что, когда его ранили начал крутиться, как волчок?

Для выяснения этого мы с участковым прошли в спальню, где, уже отрезвев всхлипывала жена потерпевшего. Это была худощавая, изнеможденная женщина на вид лет пятидесяти. Хотя может быть и младше, как известно алкоголизм быстро старит.

Стены в комнате, были серыми, как будто много лет вымывались дождями, с высоким содержанием спирта. Рядом, на видавшем виды диване с прожжёнными от сигарет дырками, молча сидела еще одна женщина средних лет, плотного телосложения с чуть припухшим лицом. Третья собутыльница.

– Ну что Акмарал, вам с Султаном не сидится спокойно? – обратился к жене участковый, который похоже не в первый раз разнимал их.

– Он на тебя заявление написал. Года три получишь, за нанесение тяжкого вреда здоровью. Вот сейчас я передам заявление товарищу следователю, он знает, что с ним сделать.

Я демонстративно взял бланк заявления в руки. Спешить было не куда, так как оклемавшись, ее муж наверняка забрал бы заявление, и дело закончилось бы примирением сторон. Почему же не разыграть пьесу, для их же блага. Лицо у Акмарал было скорбное и бледное. Опустив глаза, она молча вытянула обе руки – показывая нам, что тоже не обделена театральным талантом.

– Угомонись, пятнадцать суток все равно получишь! Ты что тут думаешь мы с тобой шутим что ли? – взорвался участковый. – Ты его зарезать могла!

– И зарезала бы! Все из-за этой стервы – засверкав глазами, она ткнула пальцем в сторону молчаливой женщины, чуть не выколов той глаз.

– Она виновата, крутила тут перед моим мужем. Иди другого ищи! Своего то поди сама в могилу свела. Цирроз печени говорит. Так я тебе и поверила! Знаем мы таких! Пока тут милиция признавайся, ты его довела, а? Сколько раз ты на него заявление писала? Бил он ее якобы! Вранье! – от ярости она перешла на визг.