Люсьена проиграла по всем пунктам. Поделом. Теперь она вела себя тише, зато заделалась ужасной бюрократкой. Но к бюрократизму нам было не привыкать.

Люсьена Дмитриевна Гобнина всем улыбалась одинаково приветственно. Как по мне, так одинаково фальшиво. Она, наверное, полагала свои руки красивыми и носила платья и блузы без рукавов. И сегодня на ней была кофточка, оставлявшая руки голыми. Среди строгой офисной мебели ее наряды смотрелись очень контрастно. По-видимому, Люся не оставляла надежды вернуть себе место на диване.

Конечно, она была в курсе выдачи мне командировочных, но все же при мне позвонила Отличнику, дабы еще раз убедиться в правильности своих действий. Благосклонный рык начальства был воспринят ею с явной радостью и, находясь в эйфории, Люся выдала мне деньги без излишних проволочек.

Самолет назывался Бомбардье Дэш 8 – 100, на жаргоне русских пилотов «Дашка», и был такого же преклонного возраста, как и мой форд. Будучи благородного канадского происхождения, он принадлежал нигерийской авиакомпании и обслуживал местные нужды соседних стран, летая во всех направлениях туда, где есть аэропорты, пусть даже и с грунтовым покрытием. Рейсы в Силхву проходили раз в неделю по понедельникам. Как поведал мне мой шеф, позволить себе летать самолетами могли в этой стране лишь иностранные туристы, чиновники и бизнесмены, связанные с добычей полезных ископаемых. Авиабилеты были недешевые, и если желающих посетить Силхву набиралось слишком мало, то рейс отменялся.

Явившись в аэропорт и поставив машину на платную стоянку (иначе я рисковал вернуться к одному кузову без мотора, дверей и колес, не говоря о мелких деталях), я был готов к тому, что могу не полететь и длительное время маялся в неведении относительно дальнейшей судьбы, пока с опозданием на сорок минут не объявили посадку. На этот раз пассажиров оказалось девятнадцать человек, включая меня. Как раз половина салона и достаточное количество для полета. Когда нас запустили в самолет, шоколадная стюардесса с широчайшей улыбкой во все лицо и более темный, но такой же улыбчивый стюард, оба в белых рубашках и черных брюках, стали рассаживать людей по местам, учитывая не только номер в билете, но и их пожелания, и таким образом, чтобы они разместились по всему пассажирскому салону. Кстати, пассажиры были самые разные и по расовым признакам, и по одежде: от солидных мужчин и женщин в цветных национальных одеяниях, до темнокожей молодежи и белых безвозрастных туристов, щеголяющих в современных интернациональных шмотках.

Мое место было во втором левом ряду. Положив рюкзак на низкую багажную полку, я сел в потертое скрипучее кресло у иллюминатора. Затем, внимая настойчивой просьбе стюардессы, послушно выключил телефон и пристегнул ремни. Из открытой кабины пилотов были слышны переговоры с диспетчерской службой, в какой-то момент заработали двигатели, и самолет охватила предполетная дрожь. Он, как мне показалось, нехотя вырулил на взлетную полосу и сначала медленно, а затем все быстрее покатил по бетонному настилу, наращивая гул турбин. Мне не так уж часто приходилось летать на подобных летательных аппаратах, и я с трудом перевел дыхание, когда «Дашка», кряхтя и трясясь, наконец оторвалась от земли и устремилась в небесные просторы, натужно набирая высоту. Никакой плавности хода, присущей большим авиалайнерам здесь не наблюдалось. Наоборот, самолет то и дело проваливался в воздушные ямы, и пассажирам задних рядов, я думаю, приходилось несладко. Прослушав доклад командира о полете и инструктаж стюардессы о том, как следует вести себя в экстремальной ситуации, а также приноровившись к выкрутасам «Дашки», я устроился поудобнее в кресле и закрыл глаза, лениво перебирая в мыслях происшедшие за последнее время события.