Генерал-лейтенант Лхагвасурэн хорошо знал место предстоящих военных действий на юге. Подойдя к карте, отмечая указкой города, дороги, хребты и озера, он внес свои замечания:

– На правом крыле вдоль Калганского тракта до Чжанбэя раскинулось степное плоскогорье, вполне доступная для движения войск местность. На линии городов Чжанбэй – Долоннор начинается горный хребет Иншань и предгорья Большого Хингана. Здесь войска встретят те же трудности, что и в направлении главного удара. К югу и юго-востоку от горько-соленых озер Арчаган-Нур и Далай-Нур тянется труднопроходимая сухая безводная пустыня. Через нее пролегают только караванные пути – две параллельные тропы, выбитые копытами верблюдов. В довершение ко всему Калганское направление прикрывают долговременные железобетонные укрепления, воздвигнутые японцами вдоль Великой Китайской стены.

– Из-за недостатка воды снизится боеспособность солдат, могут начаться потери в живой силе, а баргуты и японцы могут отравить колодцы при отступлении, – заметил Чойбалсан.

– Предлагаем выбрасывать далеко вперед перед наступающими войсками подвижные отряды для захвата источников воды. Мысль эта не нова. Во время недавней войны на Западе мы часто использовали подобные отряды в наступлении. Здесь без помощи ваших проводников и разведчиков нам не обойтись, товарищ маршал. – Малиновский вопросительно взглянул на Чойбалсана.

– Проводники будут, а наши разведывательные группы помогут сохранить колодцы, – ответил ему тот.

– Четвертое вспомогательное направление, которое рассматривалось первоначально как главное, – это удары 36-й армии из районов Досатуй – Староцурухайтуй и Даурия – Отпор. Их задача – захватить важнейшие железнодорожные узлы, разгромить Хайларскую группировку и овладеть Чжалайнорским и Хайларским укрепрайонами.

Совещание длилось долго. Уточнили детали совместных действий советских и монгольских войск. С руководителями монгольского государства обсудили все детали, касающиеся использования территории республики для сосредоточения армий. Было принято решение перевести штаб Забайкальского фронта из Читы в Тамцак-Булак.

Прежде чем выполнять долг перед союзниками, требовалось тщательно соблюсти все дипломатические формальности. Посол Японии в Москве Наотакэ Сато пятого апреля вечером был вызван в Наркомат иностранных дел. Предчувствия не обманули опытного дипломата.

Нарком иностранных дел Молотов без долгих вступлений изложил причины приглашения:

– В соответствии со статьей 3-й упомянутого пакта, предусматривающей право денонсации его за один год до истечения пятилетнего срока действия «Пакта о ненападении», Советское правительство настоящим заявляет правительству Японии о своем желании денонсировать пакт от 13 апреля 1941 года.

Он вручил Сато «Заявление Советского правительства» о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете, – лицо непроницаемого нарком не выдало отношения к сказанному.

– Прошу разъяснить, как дальше будут развиваться отношения наших стран, господин Молотов? – спросил Сато.

– Фактически советско-японские отношения вернутся к тому положению, в котором они находились до заключения пакта, – сухо ответил глава советской дипломатии.

Возразить японский посол ничем не мог – СССР действовал в строгом соответствии с дипломатическими нормами и всеми японо-советскими межгосударственными соглашениями. Внешне ни один мускул не дрогнул на округлом лице посла. Он лишь высказал сожаление по поводу происшедшего и тотчас удалился.

По дороге в посольство Японии Сато оставалось лишь обеспокоенно гадать, что же значат эти слова: «до пакта» – мирное сосуществование или бои, как на Хасане или Халхин-Голе. Он вспомнил, какие страсти кипели в Токио в июне сорок первого года. Особое рвение о немедленном вступлении страны в войну против Советского Союза проявил тогда министр иностранных дел Мацуока. Сато с сожалением подумал о том, что император и правительство не прислушались тогда к призыву министра начать войну с Севера, а потом пойти на Юг. Возобладала осторожность. Наступление до Байкала и дальше отложили на неопределенное время, а Мацуока получил отставку. Сато понимал, что расторжение «Пакта о ненападении» было лишь пробным шагом Советов в направлении войны. Но шаг этот был осознанным и весомым. Много лет его страна поддерживала нестабильность на дальневосточных границах северного соседа, сохраняя в своих руках военную инициативу. Ситуация коренным образом переменилась в один миг. Теперь все зависело от действий Москвы.