Жрица начала рыдать. Кулес осмелился обнять. Она не сопротивлялась.

– Опустошена… – прошептала Анориа ему в плечо. – Меня выжали, словно ягоду через сито. Как смею я делиться верой, если во мне её осталось действительно немного? Последние месяцы ищу ответа у высших сил, но ни Всевышний, ни его эмиссары, ни духи не отвечают мне!..

Кулескор обернулся, не ожидая прорезавшегося у неё голоса. Один человек прекратил молитву, стал наблюдать за ними.

– Это ли кара за то, что мы не умеем сохранять в себе данное нам высшими силами? – она умоляюще взглянула в его глаза и прижалась, как испуганный ребёнок. – За какие прегрешения человек должен расплачиваться собственным самоуничтожением? Или это и есть то самое очищение, что предрекают фанатики? Ответь, мой старый друг!

– Я верующий, как и ты, – он поправил её капюшон. – И вера моя пошатнулась за последние месяцы, как и у тебя. Но предавать Творца и его верных слуг я не намерен.

– Никакого предательства! – Анориа высвободилась из его рук. – Нужен знак, ответ, голос, что угодно! Но высшие силы молчат! Тьма застилает мой взор! Видения близкой смерти! Смерти, что несётся на нас во весь опор, загоняя вусмерть бронированных красноглазых лошадей-мертвецов! Ответь, любезный друг, как можно заставить мёртвую лошадь дышать? В моих видениях я вижу именно это! Мёртвые кони с красными глазами скачут во весь пыл, выпуская из зубастых пастей клубы не пара, но яда! Страшная кавалькада несётся через знакомые по моей молодости места! Как можно сопротивляться такой силе?

– Я знаю, как. Об этом и хотел поговорить с тобой. Тебя мучают не видения. Кошмары. Как и меня.

Монахиня смахнула слёзы, удивлённо посмотрела в глаза барона. Кулес продолжал:

– Последние несколько лет в моих снах ко мне является некая сущность, о которой я даже не рискнул упоминать в своих письмах тебе. Мне видится только её силуэт, который принадлежит одновременно прекрасной и ужасной женщине. Облачённая в чёрное с рубиновыми проблесками на украшениях и в глазах, она напоминает алый закат, что пробивается сквозь чёрно-обсидиановые тучи. Ожившую картину, вестницу погибели всего мира, хотя и желает спасти его. Спасти, как она пытается внушить, через уничтожение. Обновление через смерть, об этой её мысли я думаю последние месяцы.

Неверие согнало удивление с лика Анориа. Её приятное лицо покрыли морщины.

– Это не бредни, – продолжал Кулескор. – Именно она внушила мне, что я способен прекратить наши мучения. Обратить наши грехи на пользу мирозданию. Почему богиня Смерти желает нам блага, тогда как Творец, Пир Великий, молчит? Туманы и тучи, что начали появляться по всему северу, застилают его всепрощающий взор?

– Обман, любезный друг, – аббатиса задумалась и стёрла слёзы платком. – Какие именно образы внушает та богиня? Ты говорил с ней?

– Пытался, – Кулес опустил глаза в пол. – Но мы словно говорили на разных языках, хотя и понимали друг друга. Не могли прийти к консенсусу.

– Есть мнение, что это жрица Матариа. Из всех сестёр она обладает способностями менталиста и внушителя. Именно сестра Матариа пропала из ордена несколько лет назад. Когда ты видел первый кошмар?

– Не помню. Но после сильного эмоционального потрясения, – барон пытался найти в своей голове цепкие детали, сопоставить даты и события. – В бою с пиратскими налётчиками я потерял самоотверженного кузена и племянника, его сына.

– Это местечковая стычка, о которой мне ничего не известно, ибо таких столкновений с пиратами всех мастей у нашей страны случается по несколько каждый год. В любом случае я могу ошибаться насчёт жрицы. Но в одном мы с тобой сходимся, Кулескор. Высшие силы бросили нас.