Затем она поймала свое отражение в массивном зеркале напротив кровати. Шелковая бордовая пижама, тонкий стан, лицо с янтарем глаз и длинные рыжие волосы. Лилит нахмурилась, испытывая противоречивые чувства: ослепительную злость на Фауста и одновременно малую толику радости оттого, что снова жива.

– Это мое тело?

Дэниэль ласкающим взглядом прошелся от ее голых ступней до лица, а потом ответил:

– Да, по заклинанию небытие вернуло тебя целой.

Он шагнул к ней, провел рукой по плечу, поглаживая, а после легко коснулся ее ладони, намереваясь переплести пальцы, но Лилит высвободила кисть и отошла, все сильнее злясь на него, на себя, на Роули и даже на Грегора за то, что так скоро после ее смерти он ушел из мира живых.

– Ты не понимаешь, что вы наделали!

– Прекрасно понимаю. Я вернул тебе долг. Я вернул тебя!

– Зачем ты это сделал, Фауст?

– Ты говорила, что мы достойны второго шанса.

Она внимательно вгляделась в его лицо: была ли это одержимость ею или он считал себя обязанным, должным после того, что она отдала все за закрытие врат? Его грозовые глаза теплились надеждой, а уголки губ тянулись вверх, когда Дэн смотрел на нее. Лилит подавила злость и ответила, стараясь вложить в слова всю убедительность мира:

– Ты достоин! И я уверена, что использовал второй шанс! Но я выбрала небытие. Это был мой выбор! Пойми, равновесие, которое ты так защищаешь, которое пытался соблюдать Грегор, – теперь нарушено, и последствия неизбежны!

– Может, и нет, – возразил Фауст. – Вместе с тобой из небытия вернулась душа девушки. Ее зовут Софи Мортем, она энсиа, возможно, с силой, противоположной нашей. Она уравняла ваш выход. Ангел или…

– Ангел? – Лилит перебила его и сухо продолжила: – Я никогда не видела ни ангелов, ни их деяний. Они существуют, естественно, но на землю не ходят, им не интересно, они лишены мирских чувств.

– Все, кроме падшего. Да, я тоже это знаю, – покивал Фауст. – Однако, если мы их не видели, это не значит, что они сюда не спускаются. Роули привезет ее сегодня к нам. А пока… Ты есть хочешь? – улыбаясь, сменил тему Дэниэль.

Лилит видела, как за натянутыми уголками губ он спрятал горечь от ее слов и разочарование оттого, что его мечты о будущем оказались лишь мечтами, сползшими в пропасть, как камни с горы Дахштайн вслед за талым снегом.

После встречи с Роули в доме Фауста той же ночью Лилит с Дэниэлем спустились через пропасть в Гоуске к разрушенным вратам в Ад.

Перед этим у них произошел неприятный спор касаемо желания демоницы увидеть Ниотинского.

– Прошу тебя, только не оставайся там. Ты же ненавидишь Ад! – Фауст не хотел ее отпускать. Это читалось в его судорожно сжатых челюстях, в оранжевом огне глаз, когда он злился.

Лилит же зло схватила его за подбородок и, понимая, что разбивает мальчишке сердце, ответила:

– Дэн, я отдала тебе свою силу, я отдала жизнь, закрывая врата. Ты, одержимо желая быть со мной, вернул меня, наплевав на все, что до сих пор так рьяно охранял!

– Я хотел, чтобы ты жила, – выдохнул он, с тоской заглядывая ей в глаза.

Лилит иронично улыбнулась.

– Врешь! Ты желал меня. Но я не останусь с тобой только потому, что ты этого хочешь, Фауст. И да, я ненавижу Ад. Однако если там со мной будет Ниотинский, я смирюсь.

Едва они ступили на сухую равнину, дохнуло жаром и страданием. Последнее казалось таким же осязаемым, как и непрестанно сыплющийся с неба пепел. Лилит расправила плечи и приобрела демонический облик. А сверху накинула принесенный с собой легкий плащ с глубоким капюшоном. Обычно демоны не скрывали себя, но высшие, такие как князья и рыцари, иногда предпочитали ходить в таком облачении. Это служило знаком того, что сильные мира сего в данный момент не хотят, чтобы их трогали или о чем-либо спрашивали. По негласному правилу демонов в плащах старались обходить стороной, ощущая их мощь даже на расстоянии.