Чёрный, потасканный, но ухоженный «Вольво» Рона отвёз нас по назначению. В «Блу Мун» мы заняли столик у кирпичной стены и заказали по стопке французских тостов с яйцами и беконом. Я сверилась с часами на запястье, чтобы не упустить течение времени, а главное, не упустить Веронику. До того, как тот самый поезд приедет на станцию, оставалось ещё два часа. Подняв глаза на Рона, я получила разряд тока от того, как он смотрел. Внимательно, почти изучающе, но в то же время с какой-то необъяснимой нежностью и трепетом.

– Мне нравится завтракать с тобой, – просто сказал он, выполняя мою просьбу и не строя из себя того, кем не является.

– Это только наш второй завтрак.

– А мне уже нравится, – ещё шире растянулись его губы, но потом его лоб собрался в гармонь напряжённых морщин. – Я хотел извиниться перед тобой.

– За что? – не поняла я.

– За то утро, когда ты выписывалась. Я… – Рон откинулся на спинку и отвёл глаза. – Был сам не свой. Эта девушка… Она могла остаться в живых. Я разозлился. На Миранду, на себя, на весь мир. И ты попалась под руку. Мне не хотелось бы, чтобы ты видела меня таким.

– Ты не знаешь, каким я тебя вижу. А если бы узнал, то не стал бы извиняться. – Мои слова чуть ободрили его и вернули улыбку его обаятельному лицу. – Все мы порой теряем самих себя. Но главное, вовремя найти.

Раз уж Рон сам коснулся этой темы, я не удержалась и стала расспрашивать о рыжеволосой девушке, о её смерти, о том, что случилось с миссис Шелтер и где она сейчас. Ком в горле стоял каждую секунду, пока Рон рассказывал о случившемся. Я даже не заметила, как нам принесли тосты, коря себя за то, что вовремя не послушала то, что говорят мне сны.

Миранду Шелтер уволили после двадцати девяти лет работы в больнице Мерси. Её оплошность не выносили на всеобщее обозрение и решили оставить в тени, хотя инсульт, унёсший жизнь молодой пациентки, возможно, можно было бы предотвратить.