– Кхм, о чём бишь я… мы, то есть. А, мистер Вайз! Он вчера был в пабе? – поспешно выпалил он, еле заметно покраснев.

Агнесса моргнула несколько раз, а затем слегка прищурилась.

– Ну… да. Мистер Вайз – мы же говорим о лавочнике, верно? – наш завсегдатай и вчера пробыл в «Очаге» до самого закрытия. Но к концу смены он был уже немного… в некондиционном состоянии, скажем так, поэтому я сама поймала для него кэб, и отправила домой. А что случилось? С ним всё в порядке? – беспокойство за постоянного клиента превысило даже страх за саму себя, и Агнесса аж подобралась вся, требовательно вглядываясь в лица офицеров. Те, видимо, не ожидали такого потока слов, и потому сами несколько опешили.

– Хм… проблема в том, что супруга мистер Вайза обратилась в полицию, как раз в связи с тем, что он не вернулся домой, – пробормотал старший, доставая блокнот и делая в нём какие-то заметки.

– Извините, господа, боюсь, я, всё же, не могу помочь… – сокрушённо покачала головой девушка. – Вчера… то есть, извините, уже сегодня, около трёх ночи он сел в кэб и уехал по адресу Саттен-роуд, двенадцатый дом…

– Что? Какой ещё Саттен-роуд? – непонимающе нахмурился младший.

– М-м… такой адрес назвал мистер Вайз, я несколько раз переспросила, поскольку, как вы понимаете, его речь была немного… невнятной. Но, всё же, я совершенно уверена, что он назвал эту улицу и этот дом. И третья дверь. Про дверь он особо подчеркнул, – Агнесса пожала плечами.

– Очень хорошо, спасибо за информацию, мисс Баллирано. Мы обязательно проверим новые сведения, – кивнул старший, заканчивая писать и закрывая блокнот. – Хорошего дня.

К счастью для себя, Агнесса так и не смогла вымолвить и слова, лишь жалко улыбнулась в ответ и кивнула. Лаура снова защебетала, провожая полицейских до калитки, а Джордж что-то невнятно пробурчал – то ли попрощался, то ли обругал, не разобрать. Агнесса прислонилась плечом к дверному косяку, глядя вслед офицерам, и пыталась понять – что же только что произошло?

– Снова натворила бед? – голос из-за спины заставил девушку вздрогнуть – она, как обычно, не услышала шагов «матери», Магрит. Сухая женщина с почти противоестественно прямой спиной неизменно вызывала у Агнессы лёгкий трепет. Увы, совсем не благоговения – чувства, что она испытывала к опекунше, лежали в плоскости сдержанного раздражения и лёгкой неприязни, но Агнесса понимала, насколько это дурно, и тщательно скрывала эмоции. Как и сейчас – подавила вспышку непрошенного негодования касательно «снова натворила». Будто бы она только и делала, что влипала в неприятности, или, тем более, доставляла их окружающим!

– Нет, матушка, господа полисмены просто интересовались судьбой одного из наших завсегдатаев, – кротко ответила девушка, оборачиваясь к Магрит и привычно улыбаясь.

Опекунша – привычно же – ответила мрачным и подозрительным взглядом:

– Судьба у посетителей столь порочного места одна – Ад! Гнездо разврата и разгула, пиршество греха!

Агнесса в глубине души поражалась таланту Магрит кричать сквозь зубы. Как-то она даже попыталась это воспроизвести – чтобы добавить патетики фразам на одном из своих выступлений, но потерпела фиаско. Получилось какое-то визгливое шипение вкупе с брызгами слюны, и момент триумфа злодея из рассказа превратился в комичный провал – зрители хохотали, вместо того чтобы содрогнуться в ужасе за судьбу героя.

– Да, матушка, – кротко кивнула Агнесса.

Спорить с опекуншей она не умела, да и не видела смысла – Магрит только и делала, что осуждала место, где работает её старшая приёмная дочь, но ни разу не настаивала на том, чтобы та уволилась из этого «вертепа». Слишком хорошие деньги Агнессе там платили – опекунам почти и не приходилось вкладываться в содержание всего «выводка». Только на крайние бытовые нужды, вроде пищи и необходимой одежды. Всё прочее же считалось излишеством, и Магрит с наслаждением расписывала, насколько грешно потакать низменным желаниям шестилетки-Дэмьена и покупать сахарный леденец, или пятнадцатилетней Лауре – грошовое украшение. Впрочем, хотя бы не препятствовала этим покупкам, если их делала Агнесса, и на том спасибо.