5 января, выслушав доклад Абакумова, Сталин приказал ликвидировать Михоэлса. Срок пошёл на дни.
В ночь с 12 на 13 января 1948 года председатель Еврейского антифашистского комитета, народный артист СССР Соломон Михоэлс стал жертвой «дорожной аварии». Дочь Сталина, находясь в кабинете отца, стала случайной свидетельницей телефонного разговора, в котором Сталин, получив доклад об удачно проведенной операции, распорядился, как официально объявить о гибели Михоэлса. Этот разговор она описала в книге «Только один год»[67]:
«В одну из тогда уже редких встреч с отцом у него на даче я вошла в комнату, когда он говорил с кем-то по телефону. Я ждала. Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: «Ну, автомобильная катастрофа». Я отлично помню эту интонацию – это был не вопрос, а утверждение. Он не спрашивал, а предлагал это, автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он поздоровался со мной и через некоторое время сказал: «В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс». Но когда на следующий день я пошла на занятия в университет, то студентка, отец которой работал в Еврейском театре, плача, рассказывала, как злодейски был убит вчера Михоэлс, ехавший на машине… «Автомобильная катастрофа» была официальной версией, предложенной моим отцом, когда ему доложили об исполнении…»
Решив, что он правильно понял дальнейшие планы Сталина и ликвидацией Михоэлса дело не ограничится, Абакумов приступил к выборочным арестам членов президиума ЕАК. В январе арестованы поэт Перец Маркиш (27 января) и писатель Давид Бергельсон[68], 26 февраля – поэт Самуил Галкин, через неделю – заместитель министра Госконтроля РСФСР Соломон Брегман.
Что делать с арестованными, Абакумов не знал. Ожидая дальнейших инструкций, он подготовил докладную записку «О Еврейском антифашистском комитете», которую 26 марта направил в ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. Абакумов доложил то, что от него требовали: руководители ЕАК являются активными националистами, проводят антисоветскую националистическую работу и после поездки Михоэлса и Фефера в США вошли в контакт с лицами, связанными с американской разведкой.
Абакумов осторожничал. На высшую меру обвинение не тянуло. Понимая, что рискует вступить в конфронтацию с Молотовым, он не осмелился предъявить арестованным традиционное обвинение в шпионаже и продолжил аресты, решив без прямого указания Сталина не трогать верхушку ЕАК.
30 марта арестован директор издательства еврейской литературы Лев Стронгин, 3 апреля – директор школы-студии при ГОСЕТе Моисей Беленький, 24 апреля – профессор Исаак Нусинов.
Несмотря на аресты, за рубежом никто не обвиняет Сталина в антисемитизме: ведь в Палестине Советский Союз выступает на стороне сионистов, оказывая им военно-политическую поддержку.
В Израиле боготворят Сталина и Советский Союз: все помнят, что на третий день после провозглашения еврейского государства, несмотря на войну, объявленную арабскими странами, СССР стал первой страной, полностью и безоговорочно признавшей Израиль. Эйфория, связанная с провозглашением государства, сменившаяся тяготами войны, в которой вначале Израиль терпел военные поражения, затмила многим глаза. Надежды израильтян связаны с именем Сталина. Он правильно рассчитал: в условиях войны аресты творческой интеллигенции пройдут незамеченными.
Из геополитических соображений ответ на записку Абакумова решили отложить. Ему сообщили, что задержка вызвана внешнеполитическими событиями. Он продолжил аресты, не выходя за установленные Кремлём рамки. В июне арестован детский поэт Лев Квитко. 16 сентября, вскоре после прибытия в Москву Голды Меир, в Киеве арестовали поэта Давида Гофштейна…