–Я хотел сказать, что недаром тут столько оружия, товарищи. Вы же сами видите. Зачем столько единиц боевой техники мирному советском музею? Слепому видно, что тут скрылась тщательно законспирированная троцкистско-гитлеровская группировка, а мы ротозействуем, мимо ходим, да музейными экспонатами любуемся. А тут в набат бить надо! И я не просто так говорю, товарищи, – глава Совмина снова начинал наращивать тембр голоса. – Не просто так говорю «бить». Это не переносное значение, а самое прямое!

–Да как же бить, товарищ Маленков? – голос заведующего уже дрожал. Казалось, старик вот-вот отдаст Богу душу.

–А вот так!

Георгий Максимилианович схватил лопату – и откуда только она тут взялась – и с неистовыми воплями стал крушить постаменты и бюсты, боевую и гражданскую технику, стопки рукописей и стенограмм. Он визжал и с новой и новой силой опускал лопату на экспонаты, а служащие стояли и смотрели, не в силах ничего понять. Минуту спустя клубы пыли поднялись в воздух и почти целиком скрыли фигуру столичного гостя. Тогда, глядя на него, и другие посетители похватали у кого что было и принялись крушить вражеское гнездо! И только пыль чуть-чуть рассеялась, как смотрит Георгий Максимилианович на все происходящее и умиляется – как же дружно наши советские граждане борются с общим врагом, когда нужно!..

К полудню от музея остались одни стены, а уже в час дня товарищ Маленков прибыл в Ленинградский обком партии, чтобы выступить с докладом на эту тему. Тут его и застал звонок товарища Берия.

–Ты что там делаешь?

–Музей громил, – смеялся в трубку Георгий Максимилианович.

–Какой еще музей?

–Истории блокады Ленинграда.

–Чем он тебе помешал?

–А там говорили, что товарищ Сталин бросил ленинградцев во время войны на произвол судьбы. Не могу я такого терпеть.

–Мне кажется, ты все усугубляешь. Причем тут блокада?..

Георгий Максимилианович прикрыл трубку рукой и заговорил вполголоса:

–В том-то и дело, что тебе кажется. Ты вот не знаешь, а вокруг только и твердят: «Сталин болен да помирает». Они его со счетов списывают, и нас заодно. Никак нельзя этого допустить, Лаврентий, никак, ты это не хуже меня знаешь.

–Ну изволь, изволь. Я тут Булганину привез отчет о выполнении МВД плана по лесозаготовкам для страны силами осужденных на 1953-1954 годы. Да и к проекту бюджета, думаем, пора приступить. Тебя ждать?

–Да, завтра-послезавтра приеду, без меня ничего не обсуждайте. Будут поправочки.

–Добро.

Берия положил трубку и взглянул на Булганина.

–Ты ему звонил?

–Звонил, а что толку? Он просил без него бюджет не обсуждать и сказал, что вернется на днях…

–Надо же, как скверно. Ко мне тут министр печати приходил, надо срочные новости согласовать, а без его визы никак…

–Это как раз не беда. Пусть печатают прошлогодние. Свежие новости плохо влияют на наш народ.

–А ты прав, Лаврентий. И как это я сразу не сообразил?

–Я хотел с тобой другой вопрос обговорить, для решения которого нам Жорик как раз не нужен. Охрана вождя.

–А что там не так?

–Кто же знал, что этот Власик таким пидором окажется? Что в «дело врачей» ввяжется и сам захочет нашего дорогого и любимого на тот свет отправить? Вот же блядюга! Сейчас бы разобраться, кто его к Иосифу Виссарионовичу подсунул, да кишки ему выпустить…

Булганин расхохотался:

–Так и разбираться нечего. Ягода. Выпустили уж.

–Эх, жаль.

–А чем тебя его нынешний не устраивает? Новик?

–Да что меня?! Он генсека не устраивает…

–Да ты что?! – всплеснул руками Булганин. – Неужто жаловался?

–Намекал. Дескать, непонятливый. А у Иосифа Виссарионовича из-за этой его непонятливости проблемы со здоровьем начинаются… Понимаешь, о чем я? – Берия понизил голос и подмигнул Булганину.