– Добрый вечер, дорогая, – послышался за спиной голос Люка.

Полина не повернулась на приветствие, лишь вздохнула и прикрыла глаза, почувствовав теплое прикосновение рук к плечам. Люк наклонился и поцеловал ее в шею.

– Здравствуй, – наконец тихо проговорила она, сделала глоток вина и отстранилась, показывая, что не желает прикосновений.

Люк не обиделся и присел рядом.

– Зачем зажег камин? Тепло ведь.

– Захотелось романтики. Я вижу, ты устала. К тому же злишься. Я в чем-то провинился?

«Да!» – воскликнула в душе Полина, но с губ не сорвалось ни единого звука, она лишь отрицательно покачала головой, одним глотком допила вино и поднялась.

– Я в душ, – сказала она и, проходя мимо мужа, легко провела пальцами по его светлым волосам. – Люблю тебя, – будничным тоном добавила она и удивилась тому, насколько привыкла к этой фразе, которая в реальности ничего для нее не значила.

«Боже, я завралась», – укорила себя Полина, направляясь по освещенному коридору в спальню. Остановившись на пороге, она без какого-либо выражения в глазах посмотрела на огромную кровать и принялась снимать одежду, потом подошла к зеркалу и, не взглянув на себя, положила на туалетный столик браслет, серьги и цепочку с крестиком, которую почему-то всегда надевала, когда отправлялась к Стефану, и скрылась в ванной. Приняв душ, Полина долго натирала кожу кремом, причесывала волосы и лишь спустя час вернулась в спальню. Пройдя босыми ногами по мягкому ковру, с протяжно-тоскливым вздохом бросилась на кровать лицом вниз, потом повернулась на спину и раскинула руки в стороны. Она долго и бесцельно бродила взглядом по потолку, внимательно прислушиваясь к своему дыханию. Думать ни о чем не хотелось, наверное, оттого, что в последнее время Полина слишком часто предавалась размышлениям, которые портили настроение, заставляли жалеть себя и ненавидеть окружающих, в первую очередь Люка. Именно он, по мнению Полины, являлся главной причиной ее несчастливой жизни.

Почувствовав, что находится в комнате не одна, Полина поднялась на подушках. На пороге стоял Люк, и глаза его загорелись огнем при виде обнаженной жены, в картинной позе лежащей на смятом покрывале. Приглушенный свет ониксовых светильников смягчил его угловатое лицо, убрал из светло-карих глаз холодность, наделив теплотой, добавил карамельной яркости волосам и сгладил глубокие носогубные складки. Муж показался Полине не похожим на себя, что позволило посмотреть на него другими глазами. Она увидела привлекательного мужчину с твердым взглядом и легкой улыбкой на губах, который медленно расстегивал пуговицы на рубашке, направляясь к кровати. Полина приподнялась на локте, а Люк резко притянул ее к себе, заставив вздрогнуть от желания, накрывшего с силой, которую она уже не ожидала в себе почувствовать.

Глубокой ночью Полина осторожно отодвинулась от мужа и поднялась с постели. Осторожно, стараясь не производить лишних шумов, она прошла в гостиную и устроилась на диване, взяв со столика бутылку с вином. Сделав несколько глотков прямо из горлышка, Полина скривилась, но не от вкуса вина, которое было великолепным, так как в коллекции Люка имелись только лучшие напитки, а от отчаяния, которое снова вошло в ее душу. Хотелось плакать, и она не стала сдерживать себя, позволяя слезам бесшумно литься по щекам. Многие не поняли бы причин этой печали, посчитав, что женщина слишком разбалована вниманием и любовью мужчин, окружающих ее, однако Полина думала иначе, ощущая себя самым несчастным человеком не только в Париже, но и во всей Европе. «Я хочу уйти от тебя, – мысленно обратилась она к мужу. – И, черт подери, не могу». Полина стала заложницей запретов, которые сама же на себя и наложила, неосмотрительно попав в ловушку еще несколько лет назад, когда согласилась выйти замуж за Люка. Это был ее второй брак и, к большому сожалению, такой же неудачный, как и предыдущий. Но если первое замужество не принесло счастья по причинам, не зависящим от Полины, то второе стало таковым только благодаря ей.