– Что же за неотложное у вас дело? Спешите незваным гостем на чью-нибудь свадьбу?

Кори Ишкамба опять не заметил издевки. Он ответил серьёзно и спокойно:

– Дело в том, что как раз в это время в банке завтракают. Стоит опо-здать, и я лишусь вкусного сладкого чая.

Весь этот разговор вызвал у меня сильное недоумение.

«У этого человека несколько собственных худжр в медресе, – рассуждал я, – почему же он экономит даже ничтожную мелочь на бритьё, рассчитывает на дары, раздаваемые на похоронах незнакомых ему людей? А если он нищий и мой приятель просто подшутил надо мной, сказав, что он может сдать худжру, как же в таком случае Кори Ишкамба притязает на знакомство со служащими банка, даже ходит к ним пить чай?.. Ну, да ладно, если даже приятель решил разыграть меня, всё равно тип мне попался презабавный. Стоит понаблюдать за этим человеком, узнать его повадки, послушать его разговоры. Для меня, любителя разгадывать странные характеры, это настоящая находка. Не беда, если у него нет худжры или он не захочет сдать её, – он и сам по себе представляет для меня большой интерес. Послежу за ним, выясню, что он за птица. Разговор о жилье послужит поводом для знакомства».

Кори Ишкамба еле дождался, пока мастер кончил подстригать ему усы. Едва тот снял с его шеи полотенце, как толстяк, сопя, поднялся со скамейки, схватил свою чалму, напялил на голову и поспешно вышел.

– Эй, дядюшка Кори, а деньги! – закричал ему вслед парикмахер.

Но Кори Ишкамба, не останавливаясь, бросил через плечо:

– В следующий раз заплачу сразу за два бритья. – И он так быстро скрылся в толпе, что мне пришлось отказаться от мысли познакомиться с ним в этот раз.

Долго ещё бродил я потом по улицам вдоль лавок, но увидеть его мне так и не довелось.

На другой день, после того как я наблюдал за Кори Ишкамбой у цирюльника, я решил разыскать его и непременно с ним позна-

комиться. Обойдя водоём Диванбеги, я попал на улицу торговцев тканями, которая тянулась от водоёма до мечети Диванбеги на восток. Внимательно оглядев улицу до самого перекрёстка и не найдя того, кого искал, я отправился дальше, к рядам торговцев фарфором.

Ряды эти, начинаясь от улицы продавцов тканями, тянулись к северу.

Не пройдя и десяти шагов, я увидел Кори Ишкамбу; он сидел на суфе у лавки продавца фарфора. Пройдя немного дальше, я также присел у закрытой лавки на другой стороне улицы и, не подавая виду, что интересуюсь Кори Ишкамбой, стал следить за каждым его движением, как кошка, подстерегающая мышь.

Толстяк и хозяин лавки пили чай. Мимо проходил торговец лепешками. На голове он нес корзину, в руках – другую.

Зазывая покупателей, лепёшечник кричал:

– Горячие, горячие, руки обжигают! Не из муки они из чистого саха-ра, замешены не на воде – на масле, не отведаете – пожалеете!

Кори Ишкамба подозвал его, выбрал две лепёшки и, не спрашивая о цене, не торгуясь с продавцом, положил их на лежавший перед хозяином круглый веер от мух. Потом, словно бы намереваясь уплатить, сунул руку в карман, пошарил, но денег не вытащил. Не смущаясь, разломил лепёшку, говоря хозяину лавки:

– Братец, у меня не оказалось мелких денег, сделайте милость, упла-тите за лепёшки!

И, не дожидаясь ответа, приступил к еде.

Хозяин лавки остолбенел от удивления. Посмотрел сначала на Кори Ишкамбу, потом на лепёшки, наконец осведомился у продавца о цене, почесал затылок, вынув из ящика деньги, отпустил лепёшечника.

А Кори Ишкамба не зевал – взгляд его прикован был к вееру. Он брал куски лепешки и, складывая вдвое и втрое запихивал в рот.

Торговец фарфором сообразил, что Кори Ишкамба не думает предлагать ему лепешку и скоро от неё ничего не останется. Поэтому взял поскорее кусок и, сунув в рот, запил чаем. Увидев это, Кори Ишкамба так набил рот, что не в состоянии был вымолвить слово. Знаком показав торговцу, чтобы тот скорее допивал свой чай и наливал ему. Ведь он, бедняга, не мог без чая проглотить застрявшую в горле пищу. Указывая одной рукой на чайник, другую Кори Ишкамба положил на последний кусок лепёшки, оставшийся на веере, боясь, как бы он не достался сотрапезнику.